По израильскому закону все книгоиздатели обязаны передавать в Национальную библиотеку два экземпляра любого вышедшего в свет издания. Можно себе представить, сколько книг поступает таким образом в хранилище главной библиотеки страны, и, хотя мне не приходилось наблюдать, как это происходит на практике, не сомневаюсь, что завоз новых книг — процесс будничный и восторга не вызывает. Однако бывают фолианты, обретение которых не просто ускоряет пульс библиотекарей и прочих профессионалов, но и заставляет сотни людей бросить все дела, чтобы лицезреть драгоценное сокровище. В середине ноября Национальная библиотека организовала целый симпозиум, чтобы отметить приобретение именно такой книги — старинной рукописи рабби Менахема ди Лонзано. Точнее, отметить не само приобретение, а премьеру: уникальную рукопись купили почти год назад, но сначала ее пришлось реставрировать, и поэтому на всеобщее обозрение книгу выставили только сейчас.

Академический директор библиотеки профессор Хагай Бен-Шамай, открывший вечер, так и не сообщил публике, у кого, как и за сколько удалось купить рукопись. Свое выступление он начал вопросом: а нужны ли вообще современным библиотекам старинные рукописи, тем более если приходится покупать их за большие деньги, да еще вкладывать средства в обеспечение сохранности. На вопрос он, конечно, ответил сам: "Очень нужны!" Правда, сегодня Национальная библиотека заботится и о тех, кто не может ее посетить, поэтому ценный фолиант сразу после восстановительных работ оцифровали и выложили в Интернет. Сидевший рядом со мной исследователь заметил, что читать старинные рукописи с экрана компьютера легче, чем воочию. Я ответил ему, что, хоть я и большой поклонник всемирной паутины, но должен признать, что никакой компьютер не заменит того трепета, что возникает при непосредственном общении со старинным томом. Сосед только хмыкнул, продемонстрировав тем самым, что профессионал думает о профане.

Не знаю, кого бы в этом споре поддержал сам рабби Менахем ди Лонзано, но его оппоненту пришлось бы несладко. Судя по рассказу профессора Йосефа Акера, рабби Менахем был человеком прямым и строгим, правду-матку резал при любых обстоятельствах, невзирая на лица, а в отношении оппонентов не скупился на выражения. Жил и творил этот мудрец в последней четверти XVI-го и первой четверти XVII века, однако и через столетия после его смерти рабби Менахема ди Лонзано описывали как "мудрого всеми премудростями".

Он успел зарекомендовать себя как знаток Торы, Талмуда, каббалы и грамматики, как поэт и ученый. Где и когда родился рабби Менахем, неизвестно, зато известно, что он чуть ли не всю жизнь странствовал. Начав свой путь где-то на просторах Османской империи, он жил в Стамбуле и Салониках, потом перебрался в Египет, переехал оттуда в Эрец-Исраэль, но и там не нашел душевного покоя или, скорее всего, материального благополучия. Следующими станциями на пути рабби Менахема были города Италии, потом снова Стамбул и снова Египет, и, наконец, опять Иерусалим. При этом с юношеских лет мудрец страдал разными болезнями. Свидетельство одной итальянской общины описывает его так: "хромой на обе ноги, слепой на один глаз, а другой почти не видит". Что же толкало столь больного человека переезжать из страны в страну во времена, когда путешествия были вызовом для здоровья даже самых крепких странников?

По мнению профессора Акера, дело в двух вещах. С одной стороны, рабби Менахем с младых лет взял на себя нелегкую миссию объезжать еврейские общины и переписывать свитки Торы (а потом и другие еврейские книги), находя в них неточности и редактируя текст. Ни бедность, ни слабое здоровье не могли заставить его отказаться от дела, которое он считал чрезвычайно важным. С 10 лет он носил очки, к 25 годам почти полностью ослеп, но упрямо продолжал переписывать бесконечные свитки, рукописи и фолианты (почерк у него, между прочим, был великолепный). С другой стороны, непростой импульсивный характер рабби принуждал Менахема чуть ли не в каждом новом месте вступать в такую острую полемику, что очень скоро оттуда приходилось уезжать. Он обрушивался на тех, кто оскорблял его, и на тех, кто, как ему казалось, его недооценивал, в том числе на столь известных личностей, как рабби Исраэль Наджара и рабби Гдалья Кордоверо. От язвительного пера рабби Менахема ди Лонзано досталось и тем, кто жил до него и кого сегодня весь еврейский мир считает авторитетами. В особенности остро он атаковал представителей философской школы евреев Испании — Рамбама и рабби Леви бен Гершома.

Рабби Менахему было что сказать почти по любому вопросу. В сферу его интересов входили самые разные области знания: методики обучения, финансирование колелей и даже построение межгендерных отношений – оценка мудрецом женщин была незавидная, они, по его мнению, всегда требуют от мужей денег, чем и сводят их с правильного пути. Вместо философии рабби Менахем ди Лонзано рекомендовал изучать каббалу и жаловался на то, что мог бы сам многих обучить чтению Книги Зохар, да вот желающих мало. При этом резко критиковал тех, кто пытается заниматься практической каббалой. Ругал рабби и тех, кто "поклоняется деньгам", и тех, кто"приближен к власти".

Примечательно, что все эти атаки преподносились в такой остроумной форме, что в наши дни столь язвительного автора наверняка убедили бы писать фельетоны. Цитаты из трудов рабби Лосано крайне веселили публику, а последняя вызвала бурю одобрения. Профессор Акер привел рекомендацию рабби Менахема ди Лонзано мудрецам: «Пишите короткие книги, поскольку богатым покупателям все равно, что в книге написано (они же ее не для чтения покупают!), и платят они за книгу вне зависимости от ее содержания».

На премьеру рукописи собрались не только специалисты по каббале, поэтому доклад профессора Моше Халамиша о том, чем же примечательно содержание обретенной книги, поняли далеко не все.

А ведь рабби Менахем ди Лонзано был, пожалуй, единственным каббалистом, спорившим с самим Аризалем, рабби Ицхаком Лурия.

На протяжении 212 страниц автор приводит трактовку Книги Зохар, анализируя взгляды двух известнейших учеников Аризаля, рабби Хаима Виталя и рабби Йосефа ибн Табуля, и противоставляет им свои интерпретации. Для исследователей каббалы особенно важно то, как он описывает концепцию цимцума.

Профессоров на сцене сменили музыканты — певица Хадас Пель-Ярден и виртуоз уда Янкале Сегаль. Ведь помимо прочего рабби Менахем писал стихи и даже рекомендовал, на какие мелодии их следует исполнять. Проблема лишь в том, что нам сегодня эти мелодии неизвестны. Поэтому музыкальная часть премьеры заключалась в исполнении пиютов его современников, в том числе лютого противника рабби Менахема - рабби Исраэля Наджары. Боюсь даже предполагать, что сказал бы по этому поводу герой вечера.