Гуляла я как-то вокруг да около лондонского Гайд-парка и набрела на заманчивый переулок, въезд в который был перегорожен резными воротами. Но пешеходная калитка оказалась открытой, и я сама не заметила, как вошла. Огляделась. На всем лежит отпечаток знатности и состоятельности былых, а возможно, и нынешних обитателей. Передо мной – примыкающие друг к другу фасады великосветских домов прошлого века, а на одном из них – до блеска начищенная табличка с лаконичной надписью: «Westminster Synagogue». Меня тянет, как магнитом, к двери, а у двери – домофон, на котором я читаю, помимо всего прочего: «Центр чешских свитков Торы». Ответа на мой звонок нет, поэтому, вернувшись домой, я призываю на помощь всезнайку Гугла и попадаю в Кент-хаус.

Кент-хаус, конечно, дом для синагоги неожиданный. Предшественник нынешнего здания, первый Кент Хауз, был построен в самом конце XVIII века, и занимал его не кто-нибудь, а Эдуард, герцог Кентский, будущий отец королевы Виктории. Через сто лет на этом месте появился новый Кент Хауз. Долгое время там держала знаменитый художественный салон внучка английского инженерного гения Изамбара Кингдома Брунеля; среди блиставших там знаменитостей были Сергей Дягилев и Сара Бернар.

Когда в 1960 году Кент Хауз приобрела не имевшая тогда постоянного адреса Вестминстерская синагога, он находился в весьма плачевном состоянии. Но уже 15 сентября 1963 года, в день официального освящения, богослужение проводилось в отреставрированном и преобразившемся бывшем бальном зале. Меньше чем через полгода, 7 февраля 1964-го, в Вестминстерскую синагогу прибыли чешские свитки.

Это были 1 564 свитка из еврейских общин Чехии, уцелевшие «жертвы Холокоста». Уцелевшие не чудом, а благодаря подвижническим усилиям членов пражской еврейской общины, которым удалось убедить нацистские власти в необходимости свезти синагогальные предметы из опустевших местечек в Прагу, где бы они были в меньшей опасности, и поместить их в музей. В целом провинциальные общины послали в чешскую столицу свыше 100 тысяч своих реликвий — 1 800 свитков Торы в том числе.

В Пражском музее еврейские сотрудники тщательнейшим образом провели каталогизацию всех экспонатов с их описанием и происхождением. К каждому предмету прикрепили бирку с номером, который соответствовал номеру в так называемом «Немецком карточном каталоге» - описи всей музейной коллекции. К сожалению, происхождение 216 свитков, прибывших в Вестминстерскую синагогу, установить не удалось – или из-за того, что их номерок оторвался и пропал, или потому, что сведения о них были недостаточны.

Погромы, Холокост и коммунизм сокрушительными ударами добивали еврейские общины Чехословакии. В 1938 году здесь было 350 синагог. В погроме 1938-го были невосполнимо разграблены 50, во время войны разрушены 60, а при коммунистах снесены еще 80. В целом 300 синагог оказались заброшены и покинуты.
После войны на родину вернулись около 10 тысяч оставшихся в живых чешских евреев, которые попытались возродить общинную жизнь. Каждой из 50-ти встающих на ноги общин музей предоставил предметы религиозного обихода из своей коллекции. Но не успели общины вздохнуть полной грудью, как им опять перекрыли кислород — на этот раз атеисты-коммунисты, пришедшие к власти в 1948 году. И реликвии из обезжизненных местечек снова вернулись в свое убежище, в Государственный еврейский музей Праги.

Там они пробыли недолго. К 1959 году их опять перевезли – в здание синагоги в местечке Михле, и государственное предприятие по продаже предметов искусства «Артия» стало искать способ, как бы поудачнее сбыть с рук эти пережитки религиозного прошлого.

Тут-то и появился Эрик Эсторик, лондонский коллекционер живописи и предметов искусства и владелец художественной галереи, который много времени проводил в разъездах по Восточной Европе в поисках шедевров для своей коллекции. «Артия» предложила ему приобрести чешские свитки. Эсторик обратился к своему другу – юристу и меценату Ральфу Яблону, который, в свою очередь, попросил профессора иудаики Химена Абрамского съездить в Чехословакию и осмотреть «товар». Тот согласился, и в результате Эсторик стал владельцем собрания.

Итак, 7 февраля 1964 года свитки прибыли в Лондон и были встречены тогдашним раввином Гарольдом Рейнхартом. По воспоминаниям свидетелей, выгруженные свитки лежали в зале синагоги как мертвые тела. Началась многолетняя работа по исследованию каждого свитка: выясняли, есть ли среди них пригодные для богослужения. Профессиональный софер Дэвид Бранд в течение 30 лет реставрировал те, которые можно было спасти. Наконец, в 1988 году в синагоге открылся Центр чешских свитков Торы, который объявил о том, что будет предоставлять кошерные свитки в неограниченное пользование еврейским общинам по всему миру. Неудивительно, что заявки на свитки во много раз превышают количество самих свитков. Запросы поступают с Аляски и Гавайев, из Австралии и Мексики. Те общины, которые пользуются спасенными свитками, устанавливают связи с общинами, откуда эти свитки родом, проводят специальные мемориальные богослужения.

Центр открыт всего два дня в неделю, а о своем намерении посетить музей рекомендуется сообщать заранее по телефону. Центр спрятан в синагоге не хуже, чем сама синагога - среди фасадов викторианских зданий. Немногие знают о его существовании. Сотрудник синагоги встретит и поднимет вас в клаустрофобном лифте на неизвестно какой этаж, где и предоставит самому себе. Вы останетесь один на один с экспонатами - редкая роскошь в музейной обстановке. Здесь всего две комнаты, но застрять можно надолго, погрузившись в море информации о Чехии, о свитках и о тех, кому они обязаны своим спасением на исторической родине и возрождением - на второй. В стеклянном стеллаже во всю стену по полочкам разложены «гартлы» всех мастей - пояса, которыми связывали валики свитка. По традиции (по крайней мере, у немецкоязычных евреев) их шили из младенческой пеленки, которая использовалась при обрезании, и вышивали на ней имена ребенка, его отца и дату появления на свет, создавая таким образом своеобразное свидетельство о рождении.

&&И, конечно, самое трогательное и печальное зрелище – витрина, в которой на специальных помостках покоятся свитки-калеки: серые, запыленные, порванные, обожженные. Они стали Стеной Плача – по стертым с лица земли общинам, разрушенным синагогам и всему тому, чему не суждено возродиться. &&