Профессор Серго Бенгельсдорф – музыкант, прекрасный знаток и популяризатор еврейской музыки, радиоведущий музыкальных программ и активный деятель искусств, много может рассказать о судьбах еврейской культуры в СССР. В летних номерах газет "Община" и "Биробиджанер штерн" опубликованы его заметки о Биробиджанском государственном еврейском театре – уникальном явлении в культурной жизни 1930-40-х годов. Людей, которые были активными участниками и свидетелями той истории, осталось не так уж и много, поэтому воспоминания Серго Бенгельсдорфа особенно ценны. Вслед за www.aen.ru мы приводим фрагменты этого материала.
«Мои самые ранние и самые сильные воспоминания далекого детства - волшебство еврейского театра. Я родился в семье актера Биробиджанского государственного еврейского театра (ГОСЕТа) Моисея Бенгельсдорфа и еврейской поэтессы Любы Вассерман. Мои родители, как и многие евреи - романтики и энтузиасты, приехали в этот дальневосточный край, чтобы строить свой еврейский дом - Еврейскую автономную область. В те годы еще не было еврейского Государства Израиль, и они, наивные мечтатели, поверив сталинской пропаганде, приехали из различных стран мира (мой папа, например, приехал из Аргентины) в СССР, в страну, где под песню Дунаевского и Лебедева-Кумача "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек" сажали в тюрьмы и лагеря миллионы невинных. О трагедии поколения этих чистых и светлых людей (моя мама тоже не избежала сталинской "мясорубки", отсидев семь лет в ГУЛАГе) можно рассказывать много, но мои воспоминания о другом.
В Биробиджане перед Великой отечественной войной открылся еврейский театр, который в полном составе, с уже готовым репертуаром прибыл из Москвы. Все его актеры, в том числе и мой папа, были выпускниками Московского еврейского театрального училища, которое существовало при Московском ГОСЕТе, а художественным руководителем и театра, и училища был великий еврейский актер Соломон Михоэлс, которого в 1948 году уничтожили сталинские палачи. Соломон Михайлович придавал большое значение созданию еврейского национального очага на Дальнем Востоке и потому сам формировал будущую труппу Биробиджанского ГОСЕТа, принимал участие как режиссер-консультант в его постановках, поэтому о Биробиджанском театре - детище Михоэлса - можно говорить как о высокопрофессиональном коллективе. Конечно, в моем детстве такого термина - "высокопрофессиональный" - я не знал, но в мою память так глубоко врезались и так ярко запечатлелись спектакли этого театра именно потому, что они были поставлены и игрались на очень высоком уровне.
Часто случалось, что моя мама - поэтесса и журналистка - выезжала в командировки по районам области или уходила вечером на дежурство в типографию, где выпускалась еврейская газета "Биробиджанер штерн". И тогда папа брал меня с собой в театр на спектакли и репетиции. Таким образом, я знал почти наизусть весь текущий репертуар театра. И потом днем в общеобразовательной школе вместе с актерскими детьми, чье детство, как и мое, проходило за кулисами этого театра, мы разыгрывали сцены из спектаклей на языке идиш, который и сохранился благодаря театральному детству в моей памяти и душе до сих пор...
Не так давно я принимал участие в Международном семинаре по языку идиш, который проходил в живописном пригороде Киева - Пуще-Водице. Я вел музыкальные занятия семинара, а американка Сарра Файнштейн руководила драматическим кружком. Она решила поставить с семинаристами известную оперетту основателя современного еврейского театра Аврома Гольдфадена "Колдунья" и пригласила меня быть музыкальным руководителем постановки. К удивлению всех присутствовавших, да и к своему тоже, я обнаружил, что спустя более 50 лет я помнил наизусть всю музыку спектакля, весь текст музыкальных номеров, подавал реплики и пел вместе со всеми участниками! Я словно заново окунулся в атмосферу своего детства, в яркий, праздничный мир "Колдуньи", мир еврейского театра. Кроме "Колдуньи", я помню и остроумную комедию о еврейском Ходже Насреддине "Гершеле Острополер", и трагедию Самуила Галкина "Восстание в гетто", изумительно тонкую по своему философскому звучанию пьесу Шолом-Алейхема "Тевье-молочник" и его же комедию "200.000"...
Печален, как и конец "Тевье-молочника", финал Биробиджанского ГОСЕТа. После убийства Михоэлса в СССР началась травля еврейской интеллигенции, аресты ее лучших представителей. В 1949 году в Биробиджане арестовали еврейских писателей, закрыли еврейские школы. Такая же судьба постигла и театр. Актеры, кто мог, уехали из Биробиджана, а мой папа, в одночасье потеряв жену и любимую работу, вынужден был устроиться чернорабочим на швейную фабрику... И все-таки я благодарен своему биробиджанскому детству за то, что остался евреем, любящим и знающим свою культуру, свой язык, что те семена, которые посеяли мои незабвенные родители, Биробиджанский еврейский театр, еврейская аура, окружавшая меня в те годы, проросли и дали свои плоды».
