Людям свойственно придавать значение тому, что они видят во снах, об этом мы уже говорили в прошлый раз. Пересказывая сны, они нередко создают из них своего рода литературные произведения, таинственные по своей природе и потому нуждающиеся в истолковании. Подобно тому, как наш современник рассказывает свои сны психоаналитику или просто друзьям и, посмеиваясь над самим собой, все-таки ожидает извлечь из сна урок, так и во время оно люди несли свои сны сведущим толкователям. Сон воспринимался сновидцем как зашифрованное послание из иного мира, а потому сообщал о грядущем. В этом в основном и заключается различие между традиционным толкованием снов и психологическим. В древности сон всегда говорил о будущем, а не о настоящем или прошлом. Так, библейский фараон, увидев во сне странно ведущих себя коров, не смог успокоиться, пока не получил убедительное истолкование экономического положения Египта в грядущие семилетки. Талмудический иудаизм несколько отмежевывается от безоговорочной веры в вещие сны, свойственной библейскому и провозглашает: «Сны ни низводят, ни возводят», то есть в отличие от снов библейских персонажей сны современников не бывают вещими. Но таковыми их может сделать истолкование. На стыке истолкования и сна возникает нечто, что изменяет действительность, определяя ее ход: «Все сны следуют за устами толкователя». Эту положение извлекается из интерпретации библейского стиха, в котором речь идет опять же об Иосифе и фараоне: «И мы рассказали ему, и он истолковал нам сны наши, каждому по его сну толковал он. И как он истолковал нам, так и сбылось» (Быт 41:12–13). Понимая сказанное буквально, толкователи заключают, что именно слова Иосифа предопределили будущее.

Талмудическое истолкование снов, как это принято в древности, сосредотачивается на будущем, а не на внутренних проблемах сновидца, как это принято у современного психоаналитика. Однако интересно, что и в талмудическом подходе к сновидениям обнаруживаются элементы современного психологизма. Что мы сегодня и продемонстрируем, на примере рассказа из Берешит Рабба.

Берешит Рабба 89:8

//Одна женщина пришла к рабби Элиэзеру.
Сказала она ему: Я видела во сне, что раскололась балка у дома моего!
Сказал он ей: Ты зачнешь мальчика.
Ушла она, и так и случилось с ней.
Видела она во второй раз так. Пошла к рабби Элиэзеру и рассказала ему.

Сказал он ей: Ты зачнешь мальчика.
И так и случилось с ней.
Увидела и в третий раз то же самое. Пришла она к нему, но не нашла его.
Сказала она его ученикам: Я видела во сне, что раскололась балка у дома моего. Сказали они ей: Эта женщина похоронит мужа.
Так и случилось.
Услышал рабби Элиэзер об этом, сказал ученикам: Что случилось?
Пересказали ему эту историю.
Сказал он им: Вы же убили человека! Разве не написано: «И как он истолковал нам, так и сбылось?»//

Напряжение в этой истории, состоящей из трех элементов, возрастает к концу. Женщина в этом рассказе все время видит один и тот же сон, который, вызывая ее тревогу, заставляет ее обращаться к толкователю. И это неспроста. Так, например, главной героине еврипидовой «Ифигении в Тавриде» в аналогичном случае даже и толкователь не нужен. Проснувшись поутру, она рассказывает, что видела сон, в коем рухнула балка в их отчем доме. Язык этого сна ей предельно ясен: ее брат Орест, главный мужчина их дома, погиб.

Дом — это символическое отображение семейства, стены которого его домочадцы. А балка — опора, на которой покоится крыша, — во многих культурах древности воспринимается как символическое изображение мужественности, в силу которой и существует дом. Жена олицетворяет собой домашний очаг, а муж — балку, на которую опирается крыша. Женщина, пришедшая за советом к рабби Элиэзеру, знает это и потому встревожена и подавлена своим сновидением. Она рассказывает только сон, не истолковывая его, ибо не хочет его осуществления. Однако рабби Элиэзер толкует этот сон к добру, и он сбывается именно таким образом. И логика истолкования понятна: балка и есть главный мужчина в доме, но не тот с которым делит ложе сновидица, а тот, которого она родит! Рассказчик дважды повторяет один и тот же эпизод, добиваясь кумулятивного эффекта. Но женщина видит сон в третий раз, что заставляет ее вновь обратиться к истолкователю, который уже не раз смог преодолеть очевидную опасность. Но, увы, на этот раз ее судьба оказывается в руках его учеников. Ученики же объясняют сон, следуя расхожей логике. Ибо балка в доме — это главный мужчина, а не еще не рожденный сын. И явь вновь послушно следует за интерпретаторами сна.

Это очевидное истолкование вызывает гнев учителя рабби Элиэзера. Ведь если бы его ученики объяснили сон иначе, муж женщины не умер бы. И доказательство тому находится в уже известном нам библейском стихе (Быт 41:12–13). Так, оказывается, что действительность условна и потому в какой-то степени подобна сну. На ее формирование может оказать влияние толкователь, чьи слова меняют реальность. Но, как и герой романа Умберто Эко Баудолино, который оказался перед реальностью, сформированной его словами, подобные интерпретаторы нередко бывают удивлены, если не обескуражены. Поэтому толкователя следует избирать тщательно, а возможно, сон лучше и не толковать вовсе. Потому что все следует устам.