У Букника случилась переписка с читателем. Будучи человеком диалогическим, он давно мечтал о таком вот собеседнике, который бы и сам видел и даже ощущал кожей мириады связей и таинственных закономерностей истории и судеб.

Вот вы мне пишете: «Ну да ладно, Вам не до моих майсес. Вам надо искать интересных евреев на следующую неделю. А много ли их родилось в начале февраля? Пхе, просто пара пустяков. Да и те, кто все-таки родился, какие-то неудачные. Ну, Яша Хейфец. Или Михаил Гнесин - у всех бывших еврейских детей, которых мамаши гоняли "на музыку" сразу пред глазами (и ушами) проклятые этюды имени его. Ах да, вот Михаил Кольцов. Что ж, даже не будучи Марселем Прустом (который умел описывать мир дверной ручки на пятнадцати страницах), но обладая тем, что называется чувством Истории, можно сделать о нем занимательный и поучительный story. Ведь он и хороший детский писатель ("Губерт в стране чудес"), и сталинский порученец в Испании, и брат вечного Бориса Ефимова. И юмор у него очень интересный, но его надо как-то повернуть к тем, кто уже не застал это поколение "сатириков". А я людей с этой "кольцовской" ментальностью помню. И знаю их отличие от борисефимовского цинизма. Хотя, конечно, и они хороший нюх имели, иначе не дожили бы до общения со мной… Считали себя ответственными за эту страну и очень переживали, что "эти фоньки" не отвечают им взаимностью, И при этом были настоящими идн, хотя и знали , что "тише идиш - дальше будешь". Жалко, что большинства уже нет, а самые удачливые из них сейчас увеличивают и без того высокий показатель продолжительности жизни в Израиле».

А я бы вам ответил, что в нынешнюю неделю нам не до Кольцова и даже не до Хейфеца, хотя оба они по-своему достойны отдельных посвящений. И что идея повернуть юмор кольцовского поколения к нынешнему так и вообще почти совпадает с идеей проекта, но – незадача. История вдруг завлекла мое воображение в XIII век: 10 февраля 1258 года внук Чингиз-Хана Хулагу Хан взял приступом Багдад и завершил завоевание монголами Персии, Ирака и сопредельных стран. Арабский хронист сообщает, что на тот момент в городе жили 36 000 евреев и работали 16 синагог. На период царствования Хулагу-Хана пришелся расцвет еврейско-персидской литературы. Ее основоположником и самым крупным еврейско-персидским поэтом считается Шахин из Шираза, сообщает нам энциклопедия, автор цикла героико-эпических поэм на библейские сюжеты. Наиболее монументальной является первая из них — «Мусанаме» («Книга Моисея», 1326), поэтическое изложение жизни Моисея. Придерживаясь весьма близко текста книги Исход и ряда глав из книг Левит, Числа и Второзаконие, Шахин также вводит в поэму материал, почерпнутый из Аггады и мидрашей. По образной системе поэма близка «Шахнаме» («Книга царей») основоположника персидского героического эпоса Абу-л-Касима Фирдоуси, традициям которого Шахин, несомненно, следовал. Творчество Шахина, Имрани и других авторов позволило сохранить и создать стандарт еврейско-персидского языка.
Ну, что скажете? Новый язык - разве не результат разговора двух культур?

7 февраля 1413 года начался знаменитый диспут в Тортосе (Арагон, Испания).
Диспуты между евреями и христианами эпизодически происходили в поздней античности и в раннем средневековье. Однако лишь в XIII в., когда с возникновением доминиканского ордена и развитием схоластики диспут как таковой становится главным методом ученого изыскания, еврейско-христианские диспуты превращаются в ведущую форму религиозной полемики между христианством и иудаизмом. В рамках телеологического мировоззрения средневековья победа в диспуте, как и в турнире вообще, не могла остаться за стороной, позиция которой считалась заведомо неверной. Еврейско-христианские диспуты не преследовали цель выявить сильнейшую сторону, но лишь в очередной раз публично обнаружить всю несостоятельность иудаизма перед лицом абсолютной истины христианской религии. Диспуты вообще открыто провозглашались способом обращения евреев, так что победитель был известен заранее. Каким же мужеством обладали четырнадцать раввинов, которые два года обеспечивали яркое и содержательное зрелище избранной публике – доминиканцам, францисканцам и представителям еврейских общин – зная, что исход полемики предрешен! Тортосский диспут известен тем, что с христианской стороны выступал ученый врач папы крещеный еврей Херонимо де Санта Фе (Йешуа Га-Лорки). Раввины Арагона были призваны, чтобы вступить с ним в диспут и согласиться с тем, что в Талмуде, если его правильно и честно читать, содержится признание того факта, что мессия уже явился в лице Иисуса. На каждом сеансе присутствовало от одной до двух тысяч зрителей. Некоторые из них приезжали издалека, и, прежде всего, речь здесь идет о тех евреях, которые специально прибывали (по другой версии – их приводили насильно из разных арагонских общин) на это действо и в конце каждого сеанса дискуссии вставали и заявляли, что аргументы христианской стороны их окончательно убедили и что они требуют, чтобы их немедленно крестили прямо здесь. По меньшей мере 3 000 евреев (число было подтверждено в присутствии нотариуса) прошествовали через баптистерии Тортосы в период между январем 1413 и ноябрем 1414 гг. Хронист Ибн Верга восклицал: "Уцелело не более одного еврея на каждую тысячу пришедших из Иерусалима в Испанию". Диспут закончился признанием поражения: раввины публично попросили отпустить их по своим общинам, заявив, что они «невежественны, бездарны, недостаточно образованы, не способны более вести диспут о Талмуде и его святых и мудрых авторах». На самом деле, в эту эпоху вероотступничества раввины, чье время и силы два года занимал диспут, стремились вернуться к «своим», чтобы поддержать огонь веры в их душах.

Особое место в истории диспутов занимает состоявшийся в январе 1933 г. диспут между Карлом Людвигом Шмидтом и Мартином Бубером. Либеральный протестантский богослов Карл Людвиг Шмидт сформулировал цель подобного рода полемики во время диспута с еврейским философом Мартином Бубером в 1933 году: "Евангельский богослов, которому приходится говорить с вами, должен говорить с вами как член церкви Иисуса Христа, должен стремиться говорить таким образом, чтобы передать еврейству послание Церкви. Он должен это делать даже тогда, когда вы бы не стали приглашать его делать это. Утверждение христианской миссии в разговоре с вами может иметь у вас несколько горьковатый привкус и рассматриваться как нападение. Однако такое нападение как раз и влечет за собой заботу о вас, евреях, – дабы вы могли жить вместе с нами как братья на нашей германской родине и во всем мире..."

Мартин Бубер родился 8 февраля 1878 года. Есть ли более универсальный и при этом более еврейский мыслитель в мировой истории? Есть ли кто, среди философов неважно какой национальности, оставивший людям столько надежды на встречу с Богом – стоит лишь открыть свое сердце диалогу с Ним? Букник, начавший писать неделю в форме разговора и ничуть не удивившись, что неделя пришла под знак Бубера, побрел на кухню и спросил у жены: «Ты помнишь, как мы читали Бубера в самиздате?». Жена Букника помнила.