В 1965 году в самиздате ходило открытое письмо некоего «Е.С.», адресованное академику Льву Давидовичу Ландау. Поводом к письму стала публикация в «Нью-Йорк Таймс» заметки «Антисемитизма в СССР не существует», под которой стояло имя великого физика.

С середины 1960-х это был целый жанр — открытые письма знаменитым людям, которые публично высказывались против инакомыслящих. Самый известный пример — открытое письмо Лидии Чуковской Михаилу Шолохову после его погромного выступления по делу Синявского и Даниэля.
Содержание письма «Е.С.» вполне ожидаемо: антисемитизм в СССР при Сталине, после Сталина, антисемитизм и коммунизм, рассуждения о возможной депортации евреев после дела врачей… Ясно, что автор информирует не Льва Ландау, а читателей «открытого письма», поэтому в нем нет никаких личных подробностей и совершенно иной язык и эмоциональный настрой, чем в письме С. Писарева.

В излагаемых подробностях также нет ничего неожиданного: слухи о депортации евреев в Сибирь — разумеется, для того, чтобы спасти от справедливого гнева советского народа! — из устных рассказов перекочевали уже и в печатные издания. У кого-то сохранились даже мешки, предусмотрительно сшитые зимою 53-го для сборов в дальний путь.

Столь же очевидным казалось и авторство письма. Считалось, что за инициалами «Е.С.» скрывается Ефим Самойлович Фрадкин (1924−1999), физик, сын репрессированного раввина. Однако, при более внимательном прочтении становится понятно, что автор письма — не профессор и, скорее всего, не физик: слишком много неточностей в деталях и интонации. Геннадий Горелик, известный специалист по истории науки, автор книги о Ландау, много общавшийся с Фрадкиным, также категорически отвергает его авторство.

Похоже, что мы имеем дело с мистификацией, подобной появившемуся в том же 1965 году и ходившему в самиздате «Завещанию академика Варги» — статье «Российский путь перехода к социализму и его результаты». Двадцать пять лет спустя выяснилось, что автор этого «завещания» — даже не экономист, а профессор филологического факультета МГУ Геннадий Поспелов.

Интересно, что и статья Ландау, очевидно, не имеет никакого отношения к гению Льва Давидовича. Писал какой-то средней руки идеологический клерк. Так что же — письмо ни от кого ни к кому?

Но в такой анонимности, пожалуй, и кроется главное достоинство этого послания. В нем мы видим концентрированное выражение настроений инакомыслящей ассимилированной еврейской интеллигенции 60-х гг. ХХ века. Ниже мы публикуем оба письма: Л.Д. Ландау (оригинал и русский перевод) и так называемое письмо «Е.С.». Тексты подготовлены к публикации А. Макаровым. Письма печатаются в авторской орфографии.

К редактору «Нью-Йорк Таймс»

Антисемитизма в СССР не существует

Редактору:

Мы, евреи СССР, глубоко возмущены тем фактом, что на западе в некоторых кругах постоянно распространяются разного рода лживые измышления о положении евреев в СССР.
С какой целью это делается? Разве может дезинформация общественного мнения служить делу мира и взаимопонимания между людьми, к которому мы так стремимся?

Евреи в СССР, как и другие национальные меньшинства, не отделимы от советского многонационального общества. Они имеют те же социальные льготы, пользуются равными правами и наравне со всеми участвуют в экономической, политической и культурной жизни страны. Все это дает нам основание решительно заявить, что ни у кого нет права действовать как самозваные адвокаты, вмешиваться в нашу внутреннюю жизнь и клеветать на нашу Родину. Советские евреи расценивают митинг на Медисон-сквер-гарден как провокацию, во время которой без нас, без участия наших представителей собираются обсуждать несуществующие проблемы.

О самой проблеме

Нам бы хотелось воспользоваться любезностью «Нью-Йорк Таймс», чтобы заявить американцам, в том числе американским евреям, что все проблемы, которые могут возникнуть, мы будем решать самостоятельно, в братской семье советских народов.

Мы призываем американцев не участвовать в провокационных митингах, от которых не бывает ничего кроме вреда взаимопониманию между нашими странами. Кроме того, мы выражаем солидарность с теми американцами и американками, которые борются с реальными опасностями, такими как неонацизм и наступление реакции. Против тех, кто действительно хочет вновь использовать газовые камеры против евреев. Против тех, кто распространяет расизм и антисемитизм.

В заключение мы хотели бы повторить: мы решительно протестуем против митинга на Медисон-сквер-гарден.

Лев Ландау
Евсей Либерман
Москва, 31 мая 1965 г.
Профессор Ландау — физик-теоретик, лауреат Нобелевской и Ленинской премий; профессор Либерман — ведущий советский экономист.

Академику Л.Д. ЛАНДАУ. Москва

Дорогой Лев Давидович!

Мне показали подписанное Вами письмо в «Нью-Йорк Таймс».

Признаться, что я был изумлен. Да, крайне изумлен, потому что я знаю Вас не только как серьезного ученого, но как честного и в высшей степени гуманного человека.
Мне трудно поверить, что Вы по собственной инициативе, по «долгу совести» написали это насквозь лживое письмо. Мне ясно, что это письмо инспирировано или, вероятно, написано не Вами, а только подписано.

Об этом говорит тот факт, что вместе с Вами это письмо подписано экономистом Либерманом из Харькова, с которым Вы, возможно, даже не знакомы. И вполне понятно, почему инициаторы и авторы этого письма избрали вас обоих! Вы импонируете западному читателю, как лауреат Нобелевской премии. А Либерман? Хотя он у нас мало известный экономист, но после его статьи о необходимости представления большей инициативы предприятиям на местах [1], в чем западные журналисты усмотрели провал, якобы, централизованного планирования и шаг назад в сторону капиталистической организации производства, и об этом трубили долго в газетах и по радио, Либерман неожиданно стал общественной фигурой на Западе.

Мы с Вами — кабинетные люди, и плохо знаем нашу общественную действительность.

Вы, допустим, не замечали начавшегося в 1948 году «великого изгона» евреев из центральных учреждений и снятия их с ответственных постов в государственных учреждениях и общественных организациях, в научных институтах и на предприятиях. Но Вы, как и я, — профессор физического факультета Московского университета и не могли не замечать, что на факультете после 1948 года новых студентов-евреев вдруг не стало. Это, как я потом узнал, имело место не только на физфаках.

Вы не могли не знать, что затем на еврейских абитуриентов была введена в вузах негласная норма, какая в свое время по требованию Победоносцева была установлена царским правительством. Вы не можете не знать, что даже в институтах Академии Наук СССР евреи допускаются к защите диссертаций на соискание ученых степеней только в известном проценте, и на вакантные должности научных сотрудников евреев принимают лишь в тех случаях, когда без них нельзя обходиться, или когда нет кандидатов не евреев.

Вы также не могли не замечать, что все эти ограничения для евреев сопровождались шумной антиеврейской кампанией, закамуфлированной под названием «борьбы с космополитизмом», хотя Маркс и первые коммунисты называли себя космополитами, ибо космополитизм лишь греческий вариант латинского термина «коммунизм», и они всегда рассматривались как синонимы.
Под шум борьбы с космополитизмом, как Вы тоже хорошо знаете, началась кампания по ликвидации еврейских культурных учреждений (закрытие школ, театров, газет и журналов), сопровождавшаяся массовыми арестами деятелей еврейской культуры и расстрелом в августе 1952 года наиболее видных из них.

Так называемая «борьба с безродными космополитами» была лишь первая «артподготовка» к задуманной Сталиным более страшной кампании.

После 1948 года Сталин, который во многом подражал Гитлеру (как у того в июне 1934 г. — истребление старого, верного принципам Октября партийного актива во главе с ближайшими соратниками Ленина, использование интернационалистической демагогии, организация особых политических концлагерей с режимом по гиммлеровскому образцу, где заключенные перестают считаться людьми и превращаются в номера и где все направлено на деморализацию их воли и лишение человеческого достоинства и т. д.), решил довершить дело своего бывшего союзника «по окончательному решению еврейского вопроса» — отправить всех евреев в медные рудники и угольные шахты Караганды, где за отсутствием достаточной вентиляции заключенные гибли от рудничного газа, как мухи осенью, и — хрен редьки не слаще, — в сибирские леса.

Для подготовки и внешнего оправдания этого омерзительного преступления был выдуман дьявольский план. Сначала процесс еврейских врачей, прелюдией к которому был процесс Сланского, Оренштейна и др. в Праге, где обвиняемые, как Вы, наверное, помните, «показали», что международные еврейские организации являются якобы агентурой американской разведки, и они завербовали в шпионскую сеть не только обвиняемых в Чехословакии, но и югославских руководителей во главе с Тито. После этих «показаний» легко было сфабриковать памятные «показания» еврейских врачей. Для маскировки антиеврейского характера этого процесса было арестовано несколько русских врачей. Вслед за процессом врачей по плану должен был состояться процесс еврейских ученых во главе с покойным академиком Иоффе, где не исключено, что мы с Вами фигурировали бы. За этим столичным процессом последовал бы ряд процессов в республиках. Эти процессы послужили бы удобным поводом для массовых репрессий еврейских ученых, как это мы видели во время подготовки процесса против еврейских врачей, когда тысячи еврейских врачей были арестованы.

Уже во время кампании борьбы с «космополитизмом» началась устная и печатная антиеврейская пропаганда, которая после опубликования сообщения о предстоящем процессе еврейских врачей приняла самые разнузданные формы, особенно в провинциальной печати, в специальных статьях, рассылаемых службой печати.

После процесса врачей и опубликования извещения о предстоящем процессе еврейских ученых-вредителей накал антиеврейской пропаганды принял бы такие чудовищные размеры, что можно было бы опасаться антиеврейских эксцессов. И тут Сталин выступил бы в роли спасителя евреев от гнева народного и переселил бы их в указанные «безопасные» места.
Сталин своевременно умер. И тут начавшаяся борьба за руководство привела к тому, что Берия, то ли желая избавиться от ставленников Маленкова в аппарате НКВД, не то по другой причине, разоблачил провокационный процесс еврейских врачей, и весь сталинский план депортации евреев в отдаленные места провалился [2]. Но результаты проведенных антисемитских кампаний дают себя чувствовать и поныне.

Лишение евреев гарантированных конституцией прав на получение образования на своем родном языке, ограничения в области образования, дискриминация при поступлении на работу и т. п. остались. Еще сейчас то тут то там появляются антисемитские опусы, вроде малограмотной брошюры Клячко [3]. Евреям отказано в праве, предоставленном советским гражданам китайской и болгарской национальности, а именно — праве выехать в свою страну. Даже членам семей, разрозненных событиями последней войны, не разрешают выехать и соединиться со своими семьями (в скобках замечу, что в то же время во всем мире ведется усиленная пропаганда среди армян о выезде их в Армянскую ССР, и ни одна страна не препятствует их выезду).
<...>

Социализм — коммунизм, конечно, несовместимы с антисемитизмом. И действительно, Октябрьская революция покончила с национальной рознью, установила действительное равноправие всех национальностей. И казалось, что с антисемитизмом покончено навсегда.

Когда по поручению правительства в 1942 году в США отправился народный артист СССР Михоэльс (так в тексте. — Прим. ред.), чтобы создать там настроения в поддержку Советского Союза, он там встретился с Эйнштейном. Последний задал ему вопрос: есть ли в СССР антисемитизм? Михоэльс ответил, конечно, отрицательно. На это Эйнштейн возразил: «Я — физик и знаю, что тела отбрасывают тень. Тень моего народа — антисемитизм». Михоэльс, конечно, был весьма искренен в своем отрицании антисемитизма, — но, к сожалению, великий Эйнштейн тут оказался прав.

После войны это всем стало ясно.

Мы с Вами — ассимилированные евреи, и по своему положению никогда не чувствовали, да и сейчас не чувствуем, никаких ограничений. Мы — нужны, и, как говорится, «если нужен вор, его и с виселицы снимают». Тем более ошеломляюще должны на нас действовать выше приведенные факты дискриминации и недружелюбного отношения к евреям после войны (Хрущев даже польским товарищам посоветовал: поменьше Абрамов в руководящих органах [4]. Такой же совет он дал и французским коммунистам [5]).
<...>

Над нашей страной сияет ореол Октябрьской революции, ставшей символом и надеждой всех эксплуатируемых и угнетенных в мире. Сведения о положении евреев, проникающие в мировую печать, видимо, вызывают тревогу, как бы этот ореол не стал блекнуть. Поэтому и предложили Вам подписать это злополучное письмо. И очень жаль, что Вы не последовали совету Канта: «Когда говорить нельзя, должно молчать» [6], не сохранили своего образа ученого, каким мы Вас знаем и хотим видеть. Ведь Вы должны были понять, что никто из читателей не окажется столь наивным, чтобы принять всерьез это письмо.
Искренне Вас уважающий Е. С.

[1] Евсей Григорьевич Либерман (1897–1981), советский экономист. Имеется в виду статья: Либерман Е. План, прибыль, премия // Правда. 1962. 9 сентября
[2] Вопрос о возможной депортации евреев до сих пор остается открытым. Несмотря на то, что в архивах не было найдено подтверждений готовящейся высылке, многочисленные свидетели событий тех лет пытались доказать обратное.
[3] Так в тексте. Речь идет о Трофиме Корнеевиче Кичко (наст. фамилия Квитко). Его антисемитские публикации («Иудаизм без прикрас», 1963) вызывали международный скандал и были осуждены Комиссией ООН по правам человека (1964). Кичко, по официальной версии, руководил винницким подпольем, однако в 1948 году за пособничество оккупантам исключен из партии, восстановлен в 1954
[4] В октябре 1956 на VIII пленуме ЦК ПОРП (компартия Польши) Хрущев Н.С.Хрущев отклонил предложенную политбюро ПОРП кандидатуру Р. Замбровского на пост первого секретаря партии, мотивируя это тем, что Замбровский — еврей, а «у вас и так слишком много абрамовичей». По другим источникам, он сказал следующее: «Польские коммунисты хотели избрать первым секретарем ЦК Замбровского, хорошего и способного товарища. Но он еврей, в интересах Польши надо избрать поляка, иначе на основные руководящие посты будут назначены евреи».
[5] Возможно, имеется в виду слова, сказанные Хрущевым корреспонденту французской газеты «Фигаро» и опубликованные там 9 апреля 1958: «Евреи не любят коллективный труд, групповую дисциплину. Они индивидуалисты... Я отношусь скептически к возможности создания прочного еврейского общества».
[6] Видимо, точнее: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать». Заключительная фраза «Логико-философского трактата» Людвига Витгенштейна