По данным «Википедии», в Николаевске-на-Амуре сегодня проживает 22634 человека. В городе расположены: краеведческий музей им. В.Е. Розова; Центр национальной культуры коренных малочисленных народов Севера; детская музыкальная школа; Районный дом культуры; киноцентр «Родина». В 1998 году по заказу японской фирмы на судостроительном заводе создано научно-исследовательское судно НИС-4. В 2007 году долги завода по зарплате перед рабочими составили 13 млн рублей. В общем-то, город как город. И мало кто помнит, что когда-то, собственно, не так давно по меркам жизни городов, он практически исчез с лица земли, умер, со всеми своими школами, приютами, церквями, синагогами, рыбопромышленными и золотопромышленными предприятиями, кораблями и танцзалами. Все это, по меткому выражению одного красного командира, превратилось в «груды пепла».
«Все, что до сих пор приходилось читать о зверствах агентов советской власти, как и о других кровавых эпизодах в истории мрачных эпох человечества, — бледнеет перед ужасами, творившимися в Николаевске-на-Амуре».
Сейчас эта история называется «Николаевский инцидент», и о ней действительно мало кто помнит, кроме, пожалуй, специалистов по Гражданской войне и людей, чьи предки погибли в Николаевске. Хотя канва тех событий известна. К концу 1919 года армия Колчака была практически разгромлена. Сахалин в это время частично контролировали японские войска. В начале февраля 1920 года в Николаевск-на-Амуре вошел партизанской отряд Красной армии в количестве 4000 человек под командованием Я.И. Тряпицына. Японцы были вынуждены подписать с партизанами договор «О мире и дружбе», а власть в городе перешла в руки красных, которые начали экспроприировать, национализировать и убивать.
В начале марта в городе вспыхнуло восстание, которое поддержал японский гарнизон. Оно было жестоко подавлено большевиками, а весь японский корпус был уничтожен. Большевики расправились не только с солдатами и офицерами, но и с их семьями, включая детей. Когда об этом стало известно в Токио, разгорелся международный скандал. В начале апреля японские войска вели бои на Дальнем Востоке и заняли северную часть Сахалина. Японские корабли вошли в устье Амура. Яков Тряпицын, оказавшись практически в западне, почел за лучшее город уничтожить. 28 мая в газете штаба Красной армии «Призыв» в передовице было напечатано: «Пусть груды пепла служат Японии трофеями». Тряпицын свои обещания выполнил, и через несколько дней от цветущего города остались одни руины. Часть жителей спаслась бегством, но даже по советским официальным данным, погибло 6 тысяч человек, реально же — гораздо больше.
«31-го и 1-го было слышно много оглушительных взрывов, которые мы приняли за бомбардировку города японцами; слышались также винтовочные выстрелы, из чего мы заключили, что идет бой. По ночам… небо было покрыто громаднейшим по размеру и силе заревом; ветер дул со стороны города и до нас доносился сплошной гул; дым застил окружающую нас местность и кругом падал пепел, а мы были не менее 9–10 верст от города… Когда мы бежали из города 24 мая, в городе оставалось еще довольно много населения…» (Из показаний члена Петропавловского окружного суда Константина Александровича Емельянова. 37 лет).
Возникший конфликт с Японией заставил руководство партии пересмотреть отношение к «герою» Тряпицыну, уже в июле 1920 года он был схвачен и после скорого суда расстрелян. Сами большевики свидетельствовали против него и его сподвижников: «Кучка авантюристов во главе с Тряпицыным… прикрываясь громкими, красиво звучащими лозунгами, захватила власть в свои руки и, заботясь якобы о благах народа, расстреливала без суда и следствия направо и налево, правых и виноватых, довела наконец до того, что это-то так усердно опекаемый народ до того был терроризирован, до того напуган, что каждый из нас не мог с уверенностью сказать, будет ли он завтра жив. Подводя всех под категорию белых, опричники Тряпицына растерзывали старых, испытанных партизан, расстреливали женщин и детей, до грудных включительно. И хотя бы расстреливали, а то кололи штыками и разбивали черепа обухами, а грудных и младого возраста детей разрывали пополам и бросали в реку, женщин и детей поначалу обесчещивали, а затем уже, по их характерному выражению: “Коцали”» (из «Воззвания временного военно-революционного штаба прифронтовой полосы», 1920 г.).
Для некоторых Яков Тряпицын до сих пор патриот и герой, для других — еврей, уничтожавший русский народ. Подобными вполне абсурдными мнениями наполнен интернет.
Эта книга, да и сама история, опровергают множество стереотипов. Евреи здесь не делают революцию, а погибают вместе с русскими, корейцами и японцами, вместе со всем городом, как будто бы в какой-то дьявольской прелюдии ко всем последующим трагедиям XX века. А единственным, по сути, летописцем событий становится Анатолий Гутман — журналист, в прошлом редактор и издатель петербургского «Биржевого курьера» и московского «Коммерческого телеграфа», который всю Гражданскую прошел с Колчаком, пытаясь спасти не только Россию, но и память о ее тяжелейших днях.
А.И. Куприн написал в 1926 году небольшую заметку о книге Гутмана. Заканчивает он ее словами, которые, как нам кажется, уместно здесь привести: «Так это вот и есть завоевания революции? Это и есть священный гнев народа? И наконец, разве такие же бредовые картины не могут повториться с буквальной точностью при новом грозовом ветре?»
