Давайте попробуем перенестись в Иерусалим в разгар месяца элуль ровно сто лет назад. Для этих дней характерна особая атмосфера раскаяния и сожалений. В полной гармонии с ней перед читателем газеты «Ха-цви» в 1912 году предстает жутковатая картина экономического кризиса:
Месяц элуль — время покаянной молитвы во всех общинах Израиля и в Земле Израиля, и особенно в Иерусалиме. У Западной стены толпа молящихся растянулась во всю длину стены — возносят молитвы и заходятся в плаче. Еще более, чем молящихся, здесь иерусалимских нищих, сидящих на земле по всем соседним улицам, увечных и больных, стариков, женщин и детей — тянут прохожих за полы одежды, требуя подаяния. Масличная гора усеяна людьми — целые семейства устремились к могилам предков. А перед ними и за ними — нищие. Открыта и гробница Рахели, в ней множество молящихся заполнили все пространство, и там толпа нищих. Проходя по обширному двору перед синагогой Врата Сиона, встречаешь сотни бедняков, которые из-за отсутствия домов лежат там на земле без крыши над головой и без всякого прикрытия.
Это, пожалуй, покруче палаточного городка на бульваре Ротшильда. Только вот социального протеста что-то не видать, но не беда, он скоро возникнет. И, насколько всем нам известно, такая вечно актуальная тема, как жилищная проблема, постоянно будет стоять во главе угла. Но может ли кто-нибудь сегодня без изумления прочесть следующий материал из газеты «Ха-херут» за военный 1916 год, представляющий совершенно неожиданный взгляд на эту социальную язву:
Положение домовладельцев в Тель-Авиве ужасно. Большая часть их вложила последние гроши в постройку домов и ныне уповают на квартирную плату. Уповают понапрасну, ибо жильцы скупятся платить. Разные качества присущи квартиросъемщикам. Есть квартиросъемщики, которые и сами живут в большой нужде, но при этом не стремятся лишить домовладельцев их хлеба и стараются платить по мере возможности. Есть бедствующие, которые не платят вообще, и у этих имеется уважительная причина. Но есть и богатые жильцы, такие, что во множестве получают деньги из-за границы. Есть такие жильцы, что и сегодня проворачивают прекрасные сделки. Есть чиновники, и сегодня сполна получающие свое жалование. Есть такие жильцы, что и сегодня ведут роскошную жизнь, в полном смысле слова; которые и сегодня выкладывают изрядные суммы на наряды госпожи. И все они не чувствуют ни малейших угрызений совести, ни малейшего морального долга заплатить хоть что-нибудь голодающему домовладельцу.
Один из множества
Века летят, а вечные проблемы остаются. Еще одна из них — трения между ортодоксальными жителями Иерусалима, к которым обращалась газета «Мориа», и богохульниками-сионистами — существовала, по меньшей мере, с момента возникновения ивритской прессы. Вот, например, сообщение1913 года о недостойном поведении лидера враждебного социалистического листка, г-на Зурбавеля:
Иерусалим. Персональное и даже публичное нарушение субботы уже не представляется нам особенно редким зрелищем, однако в эту субботу было совершено такое поругание дня субботнего, которое носит уже общественный характер. Редактор газеты Ха-ахдут г-н Зурбавель прибыл в субботу из Яффо по железной дороге, чтобы прочитать на исходе субботы в Народном доме лекцию об Одиннадцатом сионистском конгрессе.
А вот о чем сообщал в газету «Ха-цви» с периферии один из колонистов-земледельцев в эти дни в далеком 1899 году:
Петах-Тиква. Сегодня настал для нас великий и святой день. Мужчины, женщины и дети, стар и млад, пришли к дому Батьи, престарелой супруги раввина Авраама Шимона, дабы изгнать ее из колонии с бранью, проклятиями, поношениями, анафемой и поруганием, в связи с тем, что она согласилась позволить мужу своему раввину Аврааму Шимону взять за себя замуж вторую жену, дабы он мог завести от нее сыновей, ибо ее собственное чрево затворил Господь и все годы супружеской жизни, около 30 лет, не было у нее сыновей. И тот, кто не видел зрелища сего [изгнания], благого и возвышенного, в жизни своей не видел ничего прекрасного. И вот, когда мы избавились от них, она, как и муж ее, один из наших колонистов и владелец мелочной лавки, отправились отсюда в Яффо; и слава Богу, ибо таким образом мы избавились заодно и от скопившихся за годы больших долгов своих этой лавке.
В 1911 году «Ха-ахдут» обращается к еще одной вечной проблеме — демографической, а заодно и к сложностям нарождающегося на Земле Израиля мультикультурализма:
Зихрон-Яаков. Настает сезон свадеб в колонии — как у евреев, так и у арабов. В один из вечеров происходит свадьба крестьянской дочери, немедленно уезжающей со своим супругом в Каир Египетский, а на другой вечер — свадьба араба, жителя колонии, привязанного к земле и остающегося здесь навеки. Связь между Каиром и Зихрон-Яаковом растет изо дня в день. Как известно, колонии этой Господом послано девиц во множестве и, хотя все они, не дай Бог, не дочери аристократов или чиновников, а просто крестьянки, им не по нраву выходить замуж за сыновей крестьян и рабочих по причине известного всем парижского влияния и горькой бедности и грубости их отцов. И вот они годами ждут Божьей помощи. И помощник приходит не из Сиона, а от веселого соседа – из Каира Египетского. И вера в сынов Каира столь велика, что родители дают за ними приданное заранее, задолго до свадьбы. А насколько свадьбы арабов, жителей колонии, которых крестьяне ссужают деньгами на покупку невест, влияют на детей колонистов, свидетельствуют грубые песни, которыми арабы увеселяют себя на свадьбах, а дети еврейских колонистов распевают на всех углах.
Знающий
Возвращающийся в Сион народ медленно осваивает и познает природу вновь обретаемого отечества. В эти дни, 135 лет назад, то есть в 1877 году, газета «Иудея и Иерусалим» публикует сенсационный материал, подписанный «Ваш друг АБИР»:
Яффо. В связи с нездоровьем прибыл я сюда, чтобы принять морскую ванну. И вот, собственными глазами наблюдал в тот же день явление странное и пугающее, о котором даже городские старожилы могут свидетельствовать, что подобного оному не доводилось им здесь наблюдать. Во время утреннего купания на городском пляже внезапно предстала нашим глазам огромная рыба, лежащая на песке в десяти локтях от морской кромки, каковая, подобно льву, яростно разверзла пасть свою, готовая губить и пожирать. Когда же я, вкупе с прочими купающимися, возопил о помощи, поспешно устремилось нам на помощь множество людей с соседней скотобойни, и стали камнями обстреливать голову сего царя морских зверей, прежде чем окружили его. И связали его веревками по рукам и ногам (ибо руки и ноги были у него, как у тварей земных), и привязали к большому камню. Однако он живо разорвал веревку острыми своими зубами и пожрал бараньи ножки со скотобойни, и бросился бежать к морю. И тогда поспешил один из людей, отважный сердцем, и вонзил острый нож в голову его, и многие другие поспешили и побили его повторно. И после доставлен был сей змей в здание Карантина. Длина его — пять локтей, а ширина и высота — один локоть, вес — триста фунтов. Многие скажут, что это морская львица, однако мне представляется, что это коркодал, обитающий в Реке Египетской.
Наш друг АБИР, мало подкованный в зоологии, безусловно, стал свидетелем трагической гибели одного из последних в наших краях тюленей-монахов (лат. Monachus monachus), ныне сохранившихся отдельными группами в крайне малом числе лишь у нескольких островов Средиземного моря. Просвещение, однако, постепенно делает свое дело и в области естественных наук, и уже в 1889 году «Ха-цви» называет природные диковины своими именами:
Из Ришон-ле-Циона нам сообщают: доктору Зусману принесли курицу, каковая только что вышла из скорлупы своей, и у нее четыре ноги.
Так много интересного можно узнать из этих старых газет! Но иногда даже самая простая и скромная сводка немногих событий вызывает теплый отклик в душе, измученной информационным бумом наших сумасшедших дней. И более всего радует именно немногочисленность новостей. Вот, например, скупая хроника «Ха-цви» этих дней в 1909 году:
Яффо. Сегодня прибыло два парома: один из Кушты (Константинополь) — и отправился в Александрию; другой — из Александрии в Кушту. В четверг отправится в Одессу русский пароход Северной компании. В пятницу также отправляется пароход в Россию. В субботу отправится австрийский пароход из Яффо в Триест, а также прибудет французский пароход из Александрии и отправится в Бейрут. / Господин Менахем Шейнкин отплывает в Россию в четверг или в пятницу. / Комитет еврейской общины Яффо получил место в Неве-Шалом, возле дома Дизенгофа. Контора комитета будет открыта по утрам с 9 до 12 и по вечерам с 4 до 8. / Вчера вечером состоялся концерт в пользу библиотеки. На этом вечере лишь госпожа Левит отличилась игрой на фортепьяно.
Вот и все новости за целую неделю с побережья, где год спустя вышеупомянутый господин Шейнкин внес предложение изменить название нового поселения Ахузат-Баит на Тель-Авив.
