15–29 ияра

В 1891 году газета «Хавацелет» воспевает прогрессивные тенденции в новой еврейской жизни за пределами косного Иерусалима:

Город наш Яффа на границе земли праотцев растет из года в год, благодаря пристающим к сим берегам многочисленным гостям, словно роза, расцвела здесь торговля. И братья наши, сыны Израиля, селятся в Яффе и ея пригородах. Жители Яффы отличаются от жителей Иерусалима манерами и поступками своими. В большом городе Иерусалиме братья наши разделены на секты и группировки, и каждая из оных придерживается старых обычаев служения Господу и исполнения Его заповедей. Вот и все их дела, и лишь немногие ведут себя по обычаям Европы. А здесь, в Яффе, все люди просвещенные, образованные, все умеют вести себя в согласии с новой модою, и всякий, проходя по улицам Яффы, увидит в них подлинных европейцев. А еще всякий с радостью увидит среди сих европейцев крестьян из братьев наших, постоянно приезжающих сюда из колоний, — загорелых, одетых по-простому, и одежды их свидетельствуют о том, что перед нами земледельцы.

Но уже в 1908 году та же газета помещает краткую заметку о том, к каким ужасам может привести безоглядная погоня за просвещением:

Сей субботний вечер был ясным и летним, и жители Неве-Цедек прогуливались по улицам пригорода с женами и детьми. И фонари, развешенные на улицах, освещали путь всем гуляющим. И вот явилась откуда ни возьмись компания посторонних, и в руке одного из них зажженный фонарь, и вошли в дом доктора Тахона, и погасили фонарь, и сели за стол. А спустя какое-то время вышла компания сия из дома, и снова зажгли фонарь, и прошли по всему пригороду на виду у гуляющих, столь потрясенных происходящим, что отнялись у всех языки, когда поняли, что пред ними братья наши, сыны Израиля… Я рассказываю все так, как было, ничего от себя не прибавляя, ибо сие настолько чудовищно, что единственное, что можно сказать об этом, осквернит, не дай Б-же, уста. Я только спрашиваю: «Евреи, где мы, что с нами, до чего мы дошли? Евреи!»

Судя по всему, речь идет о группе новичков в Земле Израиля. Отношения уроженцев страны и новых репатриантов складывались нелегко во все времена, хотя и те и другие в большинстве своем были людьми достойнейшими и истинными патриотами. Часто их отношения выстраивались по привычной, до сего дня сохраняющейся схеме: новоприбывшие обвиняли старожилов в косности, утрате национальных идеалов и превращении в «ближневосточное быдло», а те в свою очередь поносили новичков в непонимании местных традиций, враждебном отношении к «нашим братьям-арабам», в самомнении и в завышенных социальных требованиях. Например, словечко «люкс» применительно к условиям абсорбции новых репатриантов, которого наслушались прибывшие в 90-е годы ХХ века, появилось уже сто лет назад. В эти дни 1914 года в газете «Ха-ахдут» была напечатана статья, подписанная именем Н. Ватик (то бишь Н. Старожил):

Две недели назад в Зихрон-Яакове происходили беспорядки. Но, возможно, слово «беспорядки» не вполне соответствует тому, что там происходило, и следует говорить о столкновении жителей Зихрон-Яакова с «чужаками», они же еврейские рабочие, прибывшие со стороны. И действительно, когда «эта опухоль стала разрастаться», «чужаки» были удалены из колонии, но, как на грех, некоторые продолжали там оставаться, и постепенно к ним прибавились новые, и «наглость» их росла изо дня в день. Стали они объединяться в рабочие союзы, выдвигать требования, добиваться прав, нервировать местных жителей, и покой был нарушен.

Однако в конце концов явились спасители колонии, порождения утробы ея. Хоть молодежь Зихрон-Яакова и несколько испортилась под влиянием «чужаков», однако зараза не успела еще распространиться и поразить все органы здорового тела целиком. Они лишь научились работать и любить свою работу, не более того, но прекрасно сохранилась прежняя общественная глухота вместе с приверженностью к арабским нормам, к той самой жизни без цели и содержания, без стремлений и идеалов и главное — к той смертной вражде к чужакам. Годами потомственные колонисты обдумывали планы, как им очистить атмосферу от этих «чужаков», не зная, что им недостает для этой цели истинного вожака, лидера и воспитателя, пока не явился Александр Ааронсон, младший брат просвещеннейшего Ааронсона, и Зихрон-Яаков поднял голову. Годы провел юный Александр в Египте и в Америке, а когда воротился в Зихрон, снизошла Тора на землю, принесенная сим «этрогом израильским» (старинный синоним «сабры». — НЗ), святым, возвышенным и благородным, несравнимым с «цветами диаспоры». Не говори, что они приносят жертвы на алтарь заселения Эрец-Исраэль, подготовляя почву для произрастания грядущих «этрогов». Ведь сия новая Тора утверждает, что эти «чужаки», падая жертвами на полях возрождения, устраивают себе «люкс», национальный спорт, галутное кокетство! В результате возникло объединение «Гидоним» под лозунгом: «Отстроить разрушенное и сохранить существующее» и с основным правилом, гласящим, что «чужак» не проникнет в их ряды. Нужно признать, что «Гидоним» действительно сделали много полезного: улучшили дороги, привели в порядок кладбище, очистили каналы (кто бы мог поверить: внучата Барона чистят каналы!), а главное — сфотографировали молодежь колонии за этой работой.

Две недели назад разразилась священная война. Святой, да будет Он благословен, призвал в Зихрон-Яаков ревизионную комиссию, и стало сие известно отпрыскам колонии, и пошел предводитель, и призвал Соколова в зал Народного Дома, в коем д-р Кригер читал лекцию о физической культуре. И говорил г-н Соколов в осуждение французского языка в старом Зихроне и во славу иврита, не сходящего с уст Зихрона молодого, придя к основным принципам возрождения: язык, почва, еврейский труд и тому подобное. И тут явился Александр «Гидони» и речь в устах его — огнь, и сера, и ураган: чужаки не знают Страны и обычаев ея, грех нам идти их путями, мы сидим здесь тридцать лет и два года и живем в мире и дружбе с арабами. И в таком духе он продолжал свою речь, которую завершил «люксом», в котором зихроняне не нуждаются. «Мы будем идти прежним путем! Зихрон для зихронян!» — провозгласил он с пафосом. Некоторые рабочие почувствовали себя оскорбленными и засвистали. И тут последовала команда Ааронсона: «Гидоним, за палки!» И в мгновение ока уже полетели палки и стулья, словно вольные птицы, и бандиты-гидоним набросились со смертельными побоями на рабочих, особенно преследуя рабочего Давида Швая, которого с огромным трудом отстояла публика. В зале поднялся ужасный шум, но потом все постепенно улеглось, по предложению Соколова был выбран председатель, и заседание продолжалось. Крестьянин г-н Альберт с досадой говорил о молодежи, на которую возлагали напрасные надежды, с треском рухнувшие в присутствии важных гостей. Один юноша поспешил вступиться за «гидоним», заявив, что Александр не выражал их мнения. И еще г-н Файтельзон говорил в связи с «люксом» о безвременной гибели многих молодых людей. Пришла очередь выступать битому г-ну Шваю, но тут снова подняли шум «гидоним» и, несмотря на требования публики, председателя и самого г-на Соколова, не дали ему говорить. Гости вышли из зала грустные, с поникшими головами.

А теперь — несколько слов, отчасти разъясняющих то, о чем писала газета, и прежде всего — о ней самой.

Газета «Ха-ахдут» (единство) — орган партии Поалей Цион (рабочие Сиона) — выходила на иврите в Иерусалиме между 1910 и 1915 годами. Ее редакторами были такие известные в будущем личности, как первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион и второй президент страны Ицхак Бен-Цви. Отдавая должное остроте публиковавшейся в «Ха-ахдут» публицистики, не лишне все же иметь в виду социал-демократическую партийную платформу, придававшую ее материалам совершенно однозначное направление мысли и тона.

Сельскохозяйственная колония Зихрон-Яаков (первоначально Замарин) была основана на земле, купленной у Жермен-эффенди, на горном хребте Кармель в 1882 году энтузиастами, прибывшими из румынского порта Галац на судне «Татис». Эти идеалисты имели, увы, самые расплывчатые представления о сельском хозяйстве в целом и о земледелии в условиях Ближнего Востока в частности, да и в средствах были весьма стеснены. Уже на второй год своего существования колония оказалась на грани полного крушения. Сохраняя преданность идеалам возрождения Земли обетованной, колонисты отказались от предложения барона Гирша о перевозе их в Аргентину. Спасение пришло из Франции, от упоминаемого в статье в качестве «дедушки» колонистов барона Эдмунда де Ротшильда, взявшего в свои руки ведение дел колонии и присвоившего ей имя своего отца — Джеймса (Яакова) де Ротшильда. В 1901 году ботаник и агроном Аарон Ааронсон (1866–1919), также упоминаемый в статье, создал в Зихроне научную сельскохозяйственную станцию, немало способствовавшую действительно на редкость успешному освоению запущенных библейских земель, которое вызвало заслуженное восхищение во всем мире.

«Гидоним», первая молодежная организация в Эрец-Исраэль (не путать с ныне здравствующим одноименным 33 подразделением иерусалимского округа полиции), была создана в Зихроне в 1913 году, уроженцем колонии Александром Ааронсоном (1888–1948), вдохновленным деятельностью старшего брата. Состоявшая из представителей Первой алии, она соперничала с аналогичным объединением «Ха-шомер», созданным рабочей молодежью Второй алии, и мало чем отличалась от нее по сути. Через четырнадцать месяцев, с началом Первой мировой войны, она была распущена в связи с широким призывом в турецкую армию и эмиграцией всего руководства. Аарон вместе с сестрой Сарой создал подпольную антитурецкую организацию НИЛИ, к которой примыкал и Александр. Старший брат погиб в возрасте 43 лет во время перелета на английском военном самолете через Ла-Манш. Александр тоже был призван в армию, но сумел подкупить османских офицеров и бежать в США, прожил остаток дней за границей и умер во Франции, утратив всякое влияние на происходившее на родине.

Человеком, всю свою жизнь стремившимся примирить и объединить самые непримиримые фракции сионизма, был Нахум Соколов (1859–1936) — один из пионеров ивритской журналистики, издатель ежегодника ивритской литературы «Ха-Асиф» («Жатва»), много лет писавший для газеты «Ха-Цфира» и в конце концов ставший ее соредактором и совладельцем. С Первого сионистского конгресса, где Соколов был представителем прессы, он стал ближайшим сподвижником Теодора Герцля и одним из лидеров сионистского движения. В 1903 году он перевел на иврит утопический роман Герцля «Альтнойланд» («Старая новая земля»), озаглавив его «Тель-Авив» («Холм весны»). Именно это название было спустя несколько лет выбрано, по предложению Менахема Шенкина, на собрании основателей первого в новой истории еврейского города, сперва именовавшегося кварталом Ахузат-Баит. В 1905 году Соколов стал генеральным секретарем Всемирной сионистской организации, но ушел с этого и всех прочих официальных постов в связи с постоянными раздорами между политическими и практическими сионистами. В 1911 году он был снова избран в центральный ревизионный совет, в качестве члена которого и посетил Зихрон, присутствуя на описанном в это статье скандальном заседании.