(1–15 нисана)

Ежегодно, начиная с 1857 года, газеты, выходившие на возрождающемся иврите, отмечали праздник Песах, и всякий раз несколько иначе, чем в прежнем. Вот, например, какой «передовицей» открывалась газета «Ха-цви» в 1901 году:

Еще какие-то считанные часы — и будем «все мы возлежать», еще какие-то считанные часы — и наступит пасхальная ночь, ночь седера. Сколько покоя, сколько отрады принесет эта ночь в каждый дом! А сколь прекрасны сии дома, сколь все они чисты, полны света. В эту ночь забывается горе, забывается несчастье, тяготы и страданья, нужда и бедность, тревоги и горькие вздохи. Даже беднейший из бедных снискал вино для четырех бокалов, мацу, несколько яиц и, быть может, кусочек мяса в память о «зроа». «Снискал»? Сейчас-то это легко сказать… А сколько пришлось ему ходить, просить, умолять перед каждой дверью, сколько приемов пустить в ход для того, чтобы пробудить чувство жалости! А коли видел, что это не помогает ему достичь цели, то кричал, требовал, рыдал, проклинал и угрожал. Как страшился, как переживал, сколько слез пролил тайком… На время седера он позабудет обо всем этом, почувствует себя царем и будет царствовать с высоты своей табуретки, «возлежа», с чувством достатка, в славе и почете… И жена его — царица — подле него, и дети его — принцы и принцессы, и он поведает им: «Рабами были мы…»

Ночь праздника Песах. Сколь приятен сей праздник! Чистота в доме, новые бокалы, блеск приборов, маца, ломающаяся под грузом лет, или лета, ломающиеся под грузом мацы, особые, неповторимого вкуса яства: харосет напомнит нам о глине, марор — о горькой доле, вино, старая и вечно новая «Агада» — память о рабстве и о пришедшей за ним воле. Приятное забытье на несколько часов!.. А на улице — лунная ночь, светлая и прекрасная, зеленые деревья покрыты свежими листьями и цветами, воздух полон ароматов. Долгих вам, добрых и приятных лет!

Иногда в современную жизнь врывались события, памятные по пасхальному преданию. Вот предпраздничное сообщение газеты «Ха-поэль ха-цаир» за 1915 год:

К прочим бедствиям нашего времени в последние дни добавилась многочисленная саранча, угрожающая урожаю в Эрец Исраэль. Колоссальные отряды этой египетской казни один за другим вот уже вторую неделю захватывают поля и сады, уничтожая деревья и злаки. В настоящий момент еще нельзя точно определить размеры убытков, которые нанесла и еще нанесет саранча. В Иудее она уничтожает миндальные сады, пожирая свежую зеленую кожуру молодых плодов, портит овощи, виноградники и пожирает злаки. У нас пока нет сообщений из Галилеи. Главная опасность ожидает нас в ближайшие дни, когда начнут лопаться яйца, которые сейчас саранча откладывает повсюду, и личинки, которые из них вылупятся, начнут пожирать все то, что еще осталось.

В 1895 году за несколько дней до праздника газета «Хавацелет» опубликовала следующее объявление, напоминающее по стилю фараоновы указы:

Генеральное Консульство Российской Империи сим предписывает российским подданным из евреев, проживающих в Иерусалиме, явиться в день первый, 6 нисана, в десятом часу утра, в большую ашкеназскую синагогу «Бейт-Яаков» для принесения присяги Его Величеству императору Николаю Второму и престолонаследнику.

Но закончить эту подборку хочется чем-то более оптимистичным и напоминающим о новой, свободной жизни в Земле обетованной. Перед вами публикация из газеты «Хашкафа» 1903 года:

Это небольшое сочинение одной из школьниц Рош-Пины, по поводу которого директор школы, г-н Вилкомиц, принес уверения, что он ничего в нем не исправлял, за исключением двух-трех мелких ошибок, — свидетельство тому, насколько велик прогресс языка нашего в устах юных колонисток. (Издатель):

Большой поход
День двадцать девятого тевета был ясным и приятным, радость царила в сердцах наших, и мы попросили учителя отправиться с нами походом в Эйн-Зейтим, ибо свеж там воздух, и отозвался он на просьбу нашу, и велел назавтра готовиться в дорогу. И собрались мы в часу седьмом поутру, и ждали, пока соберутся все ученики и ученицы, и построились в колонну по двое, и вышли в путь, с сердцами, полными радости и благодарности к учителю нашему, вышедшему с нами, и уста наши полны пением. В одном месте нашли мы лед и премного обрадовались ему. Над вершинами гор видели мы три цепочки гор Нафтали, местами соединяющиеся, местами разрозненные, и потоки, и ключи многие, чьи воды пробивались сквозь камни. Сколь прекрасно сие видение! И видели мы траву всякую, покрывающую, словно платье, целые горы со стадами коз и овец, и при порывах ветра, колыхалась трава, подобно волнам морским в бурю. Так шли мы часа два с половиною, и пришли в деревню Бирия, и увидели там прекрасные сады, деревья фиговые и финиковые, и остановились там, и внимали словам учителя, преподавшего нам урок природоведения на примере сих дерев. Оттуда же отправились мы в Эйн-Зейтим. Колония сия стоит на склоне горы, одной из гор Нафтали, и при ней источник, и воды его приятны весьма для питья, и настал полдень, и сели мы поесть, и по окончании еды я, вместе с несколькими подругами моими, поднялась на гору, и обозрели мы окрестности, и увидели земли более просторные, чем те, что видим мы из долины или с равнины, и подумали мы, что вот, мы ближе всех прочих людей к Творцу неба и земли. И услышали мы глас, зовущий нас, то был глас учителя нашего, призывающего нас к пению. И после пения нескольких песен возвеселились мы и разрезвились, играючи в «заклад», ученики и ученицы. Сидели мы полукругом, и каждый назывался именем одного из городов. И одно место оставалось свободным, и тот, кто слева от свободного места, должен был произнести название одного из городов, а если забыл — то дать залог; а ученик, назвавшийся именем того города, должен был быстро занять свободное место, а если не успел — дать залог. Так резвились мы, пока каждый из нас не дал залога. И закончили тем, что стали судить: одному присудили спеть, другому — пробежать несколько кругов, третьему — сознаться в грехах, и так далее. Вечером вернулись мы в школу с песнями Сиона на устах (Сара Глезер).