В эти дни 1871 года газета «Хавацелет» сообщает:

И плыл я на малом судне вдоль побережья от Яффы к северу пять и двадцать часов, пока не достиг брега Хайфы, на коем обнаружил малую общину сынов народа нашего, числом не более сотни. И среди оных — малое число ашкеназов. Меньшинство там составляют мастеровые, многие же находят себе пропитание куплею и продажею.

Проходит 19 лет, и на страницах газеты «Хавацелет» некто, скрывшийся под псевдонимом «ה», делится с читателями своим восхищением:

Давно покинул я Град святости и славы нашей, хранимый в сердце каждого из братьев наших. Долго скитался я по дальним странам, но все то время <…> не находил покоя ступням своим, покуда не вернулся в Иерусалим. Ах! Сколь прекрасно зрелище сие! Сколь разительно изменилось обличие Святого града! Ручьи слез струили глаза мои… Выезжая из Иерусалима, истерзанный стонами и рыданиями, воссел я на осла, вынесшего меня с поклажей моею чрез Яффские ворота и доставившего в город Яффу не ранее, чем через день. Оставил я город разрушенный и заброшенный, полный нищих, словно клетка, полная птиц. В Яффе же братьев наших, сынов Израиля было мало, и одна маленькая синагога, один резник, а более ничего, и община яффская <…> едва ли шла в счет общин Израиля.
И вот по возвращении нашел я Яффу великим городом Божиим, и в ней множество синагог и домов учения, сотни семей поселились в ней, и многие выстроили себе дома за городской чертою. <…> Рынки здесь кишат сынами Израиля, прибывшими из окрестных колоний: простыми крестьянами, и непростыми крестьянами, и даже крестьянами-середняками, наполнившими город. Талмуд-тора возвышается посреди города, словно Эвен-Эзер (буквально: Камень Помощи — место, упоминаемое в I книге Шмуэля. — Н.З.), и дыхание малых учеников ея разносится в дальние дали. Там же школы для юношества и большая прекрасная больница для бедных, лежащих в ней на всем готовом, и дом совета отцов города, мудрых и славных делами своими, и дом совета Ховевей Цион, и различные товарищества, и общества – слава Господу, все нашел я здесь подобно заведенному у братьев наших в России!

Выезжая из Иерусалима, пребывали мы в великом страхе пред бандитами и разбойниками из сынов Аравии, и на всем пути до Яффы не было ни одного еврейского поселения и ни одного единоверца нашего, кроме владельца постоялого двора в Баб-эль-Вад, коий ни во что не вмешивался, а всем занимались его арабские слуги, встречавшие еврейского странника недоброжелательно. Но по возвращении моем в Иерусалим уже в двух часах пути от Яффы нашел я в Рамле большое поселение братьев наших, обосновавшихся там при содействии товарищества «Ради Сиона». <…> И поблизости еще поселения многие, созданные под покровительством Щедрого (Эдмонда Ротшильда. Н.З.), и еще многие, созданные на собственный страх и риск и живущие земледелием: возделыванием лозы либо севом полей. <…> И крестьяне тамошние, крестьяне счастливые, в большинстве своем живут по законам и обычаям нашей святой Торы, и лишь малая малость из поселенцев, с женами и детьми своими, одевается по обычаю европейскому, говорят на языках европейских и собираются все свершить тут по образцу европейскому, все по обыкновению братьев наших в России.

Проходит еще чуть более двух десятилетий, и в 1913 году газета «Ха-херут» сообщает о появлении в Яффе французского аэроплана:

Еще в пятницу сообщили в городе о прибытии аэроплана в субботу, в половине одиннадцатого утра, руководство железной дороги организовало специальные поезда в Микве-Исраэль, к месту, где должна была совершить посадку французская железная птица, и с утра пораньше туда устремились толпы любознательных. Весь день ездили поезда между Яффой и Микве-Исраэль, и многие также шли пешком и ехали на повозках и верхом. <…> Наконец прибыл летчик в аэроплане своем, но спустился не на отведенной для того площадке, а на морском берегу, возле банка Иври. Тут же все общество, тысячи людей устремилось из Микве-Исраэль к побережью. Как впоследствии выяснилось, пилот не знал, куда ему следует опуститься, и следовал по воздуху за французским военным кораблем. При посадке колесо машины системы «моноплан» с одним крылом сломалось и останется в Яффе, пока не будет починено. А имя сего пилота Вадринис, и прилетел он из Бейрута. Вылетел он из Бейрута в восьмом часу, в половине одиннадцатого был уже в Хайфе, а в полдень прибыл в наш Город. Он участвует в конкурсе парижской газеты «Матен», выделившей ему полмиллиона франков на перелет из Парижа вокруг света. Отсюда он полетит в Газу, оттуда – в Порт-Саид и Индию. Все в нашем городе только о том и говорят.

Вместе с техническим и социальным прогрессом в Святую землю проникают и отдельные негативные влияния — кто-то кое-где у нас порой ведет себя не по заветам мудрецов. Об одном таком случае сообщает «Хавацелет» за 1910 год:

Яффо. Чуть было не стали мы свидетелями дуэли между двумя «иврим». Вот как было дело: вскоре после Хануки, или, как называют ее «новые еврейчики», «Праздника Маккавеев», заметили «товарищи» из Поалей Цион и их барышни, что, по великой грешности нашей, прошел праздник сей без заметных событий и грозных деяний, и посему условились провести на исходе субботы «пикник» и присовокупить к нему некое представление, а главное — пляски. И проданы были «билетн» (среди прочих и для арабов, пруссаков и протестантов, не позволяющих еврейской ноге ступить на их землю), и вот все они явились смотреть представление и исполнять заповедь танцев с дочерьми Израиля, всем сердцем о том мечтавшими. И вот когда настало время танцев и каждый выбрал себе блудницу, снискавшую благоволение в глазах его, и вот в момент деяния, коему приличествует молчание, один из юношей задел честь товарища своего, и тот вызвал его на поединок. И вот уж выбрали себе секундантов и свидетелей, и купили себе орудия смерти, и назначили также место. Но стало сие известно семье одного из дуэлянтов, и поднят был шум на весь мир, и отменен поединок.