К Бегемоту этот чортов трамвай! Ну его, там уже пассажиры дерутся с контролерами, о чем и сообщают средства массовой информации. Далеко, впрочем, удаляться не будем, приостановимся, как сказал поэт, «в четырех километрах от кольца трамвая», над холмами Иудейской пустыни, дружно стекающими на восток, в низины Сирийско-Африканского рифта. Небольшая деревня, нависшая над самым началом грандиозного ущелья Прат (оно же Кельт), тоже не смогла укрыться от внимания жадных на мордобойные новости СМИ. Но упаси нас пантеон местных ханаанских идолов, о коих речь пойдет ниже, от обзора политических событий.
Нам есть что рассказать про эту деревеньку и с культурно-исторической точки зрения. Но сначала полюбуемся окрестностями.
Самые сногсшибательные и крышесрывательные виды откроются созерцателю, который расположится на восточном склоне поселения, где взору предстанет и вышеуказанное ущелье, и специфические рельефы Иудейской пустыни, а в ясную, прозрачную погоду — фиолетовый Моавский хребет за Иорданом с горой Нево, откуда Моисей бросил свой последний взгляд на Землю обетованную.
Ландшафты пустыни частично освоены современными еврейскими поселениями, но кое-где несут следы иудейской цивилизации двухтысячелетней давности — вот, например, пирамидальный холмик, как будто бы торчащий из ущелья, не что иное, как остатки иродианской крепости Кипрос (или Кипра, или Киприда), названной так Иродом Великим в честь своей мамочки…
Называется наша деревня Альмон-Анатот. Альмон — имя официальное, «почтовое». В народе же распространено шире — Анатот.
Такой двойной топоним объясняется прежде всего тем, что два города надела Биньямина с этими названиями, упоминающиеся неоднократно в библейских источниках, находились рядышком не только географически, но и текстуально:
"И дали сыны Израиля левитам из надела своего по слову Господню города эти с предместьями их… А от колена Биньямина — Гивон и предместья его, Гева и предместья его, Анатот и предместья его, Альмон и предместья его, четыре города" (Иисус Навин, 21:3,17-18). Это самое первое упоминание об этих городах, относящееся к XIV--XIII векам до н.э., то есть к «послеисходному» периоду. Как выяснится впоследствии, город Анатот передан не просто потомкам колена Леви, а более узкой его ветви — ааронитам, то есть потомственным священникам-коэнам.
Есть несколько мнений относительно того, где прежде находились Анатот и Альмон. Самая распространенная точка зрения следующая: в километре от современного поселка на юг располагался исторический Альмон (ныне холмик Хирбет Алимет), а на месте библейского Анатота сегодня раскинулась арабская деревня Аната (еще южнее, в сторону горы Скопус).
Этимология топонима Анатот — несложная. Это множественное число от «анат». А дэвушка по имени Анат — фигура достаточно известная в мифологическом пространстве нашего региона. Вечно девственная богиня войны и охоты занимает в четырехчлене западно-семитского пантеона (отец-мать-дочь-сын) почетное место Дочери. В свою очередь, ее имя восходит к таким значениям слова, как «источник», «осторожность», «высшее провидение».
Она пользовалась признанием в Месопотамии, Финикии, Угарите, Ханаане и в Египте. Заметим, что знаменитый фараон XIX династии Рамсес II, который постоянно воевал на Плодородном полумесяце и почерпнул немало духовности в наших краях, звал себя «любимец Анат». И своей старшей дочери дал имя Бент-Анат (дочь Анат), а потом не придумал ничего более оригинального, как жениться на ней…
Согласно угаритской «Песне о Баале», Анат была дочерью бога Эля и любовницей собственного брата Баала. Вместе со своей солнечной подружкой Шапаш (или Шамаш, что и означает «солнце») она спустилась в саму преисподнюю, куда бог смерти и нижнего мира Мот совместно с богом морей и рек Ямом увлек временно убитого Баала. Анат легко побеждает Мота и Яма, извлекает из бездны тело брата и оживляет его нехитрыми женскими ласками.
Несмотря на весьма бурную половую жизнь, она сохраняет девственность (один из эпитетов Анат — Девица). Детей не имеет, поскольку во времена почитания Анат миф о рождении ребенка девственницей еще только формировался в нашем регионе. Он получит широкое распространение позднее, когда в преданиях Анат объединится с богиней плодородия и материнства Ашерой (она же Атара, Астарта, Аштерет, Иштар, Инанна, она же, впоследствии, Афродита и Венера). Лучший из известных гибридов Анат и Ашеры — это Атаргатис, набатейское женское божество как войны, так и плодородия. В эллинистические же времена Анат отождествлялась с Афиной Палладой, хотя имела общие черты и с Артемидой. Символами Анат стали щит, копье, секира и высокая корона с двумя павлиньими перьями.
Анатот — не единственный библейский топоним, вобравший в себя имя Девицы-воительницы. В книге Судей так рассказывается о покорении ханаанских земель израильскими племенами: «И Нафтали не изгнал жителей Бейт-Шемеша и жителей Бейт-Анат и жил среди Хананеев, жителей земли той; жители же Вефсамиса и Бефанафа были его данниками» (Судьи, 1:33).
На месте этого Бейт-Аната в Нижней Галилее, упоминающегося также в угаритских и египетских эпиграфах, находится ныне арабский городок Буейне.
О том, что древние израильтяне долго были привязаны к культу Анат, говорит и такой пассаж из книги Судей: «После него был Шамгар, сын Анат, который шестьсот человек Филистимлян побил воловьим рожном; и он также спас Израиля» (Судьи, 3:31).
Более того, считается, что имя Аснат (в синодальном переводе Асенефа, жена Иосифа Прекрасного), также имеет отношение к той самой Анат.
В общем, неудивительно, что город, расположенный неподалеку от изумительных природных источников воды (в вышеупомянутом ущелье Прат), получил имя популярной богини (не будем забывать о связи слова «анат» с источником вод). А вот множественное число может объясняться тем, что родников в округе много, да и в одном населенном пункте могло стоять немало идолов и изваяний, посвященных богине.
Второе упоминание об Анатоте в Книге книг относится к X веку до н.э.:
«А Эвьятару, священнику, сказал царь (Шломо-Соломон): ступай в Анатот, на поля свои, ибо ты смерти заслуживаешь, но сегодня я не предам тебя смерти, потому что ты носил Ковчег Господа Бога перед Давидом, отцом моим, и потому что ты страдал от всего того, от чего страдал и отец мой» (Царей I, 2:26).
Следующее упоминание — у пророка Исайи. Рассказывая всякие ужасы про будущее законоотступников, пророк восклицает: «Бедный Анатот!» (Исайя, 10:30). Как увидим позже, и правда, судьба его печальна.
А теперь – знакомьтесь, самый знаменитый анатотский уроженец времен Первого Храма, — пророк Иеремия. Первые строки его книги гласят: «Слова Йирмеяху, сына Хилкияху, из священников, которые в Анатоте, в земле Биньяминовой» (Иеремия, 1:1).
В Анатоте он вырос, оттуда юношей ушел пророчествовать в Иерусалим. Предсказания Еремы о падении Храма, разрушении Иерусалима и пленении Иудеи были восприняты односельчанами крайне отрицательно — «не пророчествуй именем Господа, дабы не умереть тебе от рук наших» (Иеремия, 11:21). Да как же не сердиться, если даже родному Анатоту предрекал он не самое приятное будущее: «...Юноши погибнут от меча, сыновья и дочери их умрут от голода. И остатка не будет от них, ибо наведу Я бедствие на мужей Анатота в годину расплаты» (Иеремия, 11:23). Так все оно потом и случилось: навуходоносерцы перекопали-перепахали Анатот. Вновь заселен он был только после возвращения иудеев из Вавилонского плена. Но вот что замечательно: зная о будущем родного города лучше, чем кто-либо другой, в то время, когда Анатот был уже оккупирован, Иеремия отправляется выкупать свое поле у родственников: «И узнал я, что это и есть слово Господне. И купил я у Ханамэйла, сына дяди моего, поле, что в Анатоте, и отвесил я ему серебро, семь шекелей и десять сребренников» (Иеремия, 32:9).
Поступок пророка был расценен как предательство — еще бы, как он осмелился покупать что-то на оккупированных территориях?! Ерему арестовали. Просто сегодняшний день! Но стоп. Мы обещали в политику не лезть со своей культурой. На все провокационные вопросы ответит пророк:
«…Ибо так сказал Господь Воинств, Бог Израиля: еще будут покупать дома, поля и виноградники в стране этой» (Иеремия, 32:15). И далее: «И будут покупать поля в стране этой... Будут покупать поля за деньги и писать купчие, и запечатывать, и выставлять свидетелей — в земле Биньяминовой и в предместьях Иерусалима, и в городах Иудеи...» (Иеремия, 32:43-44).
После семидесятилетнего Вавилонского пленения Анатот был заново отстроен. В книге Эзры (2:23) и в книге Нехемии (7:27) сказано при перечислении вернувшихся из плена иудеев следующее: «Жителей Анатота сто двадцать восемь».
Нехемия пишет, что левиты, жители Анатота, без колебаний скрепили печатью обязательство соблюдать законы, полученные Моисеем на горе Синай, и более не нарушать их (10:2). Так что можно не волноваться: в отреставрированном Храме службу несли и анатотские коэны.
Анатот не был забыт и в римско-византийские времена, город фигурирует в «Ономастиконе» Евсевия Памфила (Кесарийского), знаменитом списке библейских городов Палестины: «Анафоф (Άναθώθ), город жребия Вениаминова, отлученный священникам, приблизительно на три милиария от Элии (т.е. Иерусалима — М.К.); оттуда пророк Иеремия».
Есть все основания предполагать, что на месте «дома» пророка была возведена византийская церковь. В 638 году, впрочем, город попадает под власть Праведного Халифата и его христианская история заканчивается. В 1187 году именно со стороны Анаты выступает в сторону обреченного Иерусалима победитель крестоносцев Салах ад-Дин (Саладин).
К началу XIX века деревня, может, что-то из себя и представляла, но в 1832 году в ходе османско-египетской разборки по поводу владычества в Палестине ее полностью разрушил и опустошил Ибрагим-паша. В 1850-е десять арабских семей из ближайшей деревни Алимит (Илимит) перебрались в разрушенную Анату. О деревне того времени так сообщает в своей Библейской энциклопедии архимандрит Никифор (1891 год): «На месте древнего города, в настоящее время, по словам Английского путешественника, Робинсона, находится селение Аната, в расстоянии одного часа с четвертью с с.-в. от Иерусалима, и состоящее из нескольких жалких лачуг, жители которых очень бедствуют. Недалеко, впрочем, от означенного селения находятся каменоломни строительного камня, который в достаточном количестве вывозится отсюда в Иерусалим».
А в конце 70-х годах XIX века Русская духовная миссия в Палестине, возглавляемая архимандритом о. Антонином (Капустиным), проявляет интерес к арабской деревне Анате в расчете приобрести земли с античными развалинами, предположительно остатками храма, возведенного на месте дома пророка Иеремии. И вот результат этого «любопытства», зафиксированный в «Декларации драгомана Русской духовной миссии в Иерусалиме Я.Е. Халеби о земельной собственности архимандрита Антонина в Палестине» от 1894 года:
«В селе Аната, к северо-востоку от Иерусалима (родина пророка Иеремии), участок с развалинами и мозаикой куплен был Архимандритом Антонином на мое, Халеби, имя. Кушан на мое имя был получен Архимандритом».
Участок при въезде в Анату, называемый Бейу-эль-Хараба, площадью 370 кв. м. (а по другим данным — 450 кв. м.), согласно «Описи подвижных владений» был приобретен в 1879 году, а в 1899-м Халеби передал его в дар великому князю Сергею Александровичу, на чье имя и были переоформлены документы.
Но вот что странно: на купленном участке так и не были проведены раскопки, так и не было ничего построено, кроме как (по некоторым непроверенным документам) низенькой каменной ограды. И сегодня информация об этом участке отсутствует. По слухам, там сейчас построена мечеть. Вообще-то их в Анате две: одна посвящена Салеху (в мусульманской традиции наби (пророк) Салех — это библейский Шела, сын Иуды), а другая — «Румия». Возможно и вероятнее всего, это название происходит от арабского слова Рум, что значит «Византия». Однако французский археолог конца XIX века Шарль Клермон-Ганно высказывал предположение, будто «румия» — искажение имени Иеремия. Впрочем, обе версии указывают на то, что исламское святилище возведено было на христианских руинах.
К XXI веку деревня Аната разрослась чрезвычайно. По данным на 2006 год в ней проживает девять с половиной тысяч жителей. Территориально относится к Палестинской автономии. Про всякие глупости, типа русских участков и еврейских пророков, тут не вспоминают.
…Ну, а мы отправимся, наконец, на берега нашего деревенского оврага, всеизраильской достопримечательности, взятой под охрану Службой заповедников и национальных парков, на крутые обрывы ущелья, где бьет источник Прат, он же Фаран, один из трех основных родников потока Кельт, самого мощного русла Иудейской пустыни. Забавно, что Прат — это название одной из четырех рек, омывающих Эдемский сад (Бытие 2:14; в русском синодальном переводе — Евфрат). Возможно, наш ручеек носил это гордое имя благодаря древним поэтически настроенным жителями Анатота из-за исключительно райской красоты, творящейся на его заросших дикой мятой берегах. И, понятно, речка не могла не фигурировать в книге пророка Иеремии: «Так сказал мне Господь: пойди, купи себе льняной пояс и положи его на чресла твои, но в воду не клади его. И я купил пояс, по слову Господню, и положил его на чресла мои. И было ко мне слово Господне в другой раз, и сказано: возьми пояс, который ты купил, который на чреслах твоих, и встань, пойди к Евфрату и спрячь его там в расселине скалы. Я пошел и спрятал его у Евфрата, как повелел мне Господь. По прошествии же многих дней сказал мне Господь: встань, пойди к Евфрату и возьми оттуда пояс, который Я велел тебе спрятать там. И я пришел к Евфрату, выкопал и взял пояс из того места, где спрятал его, и вот, пояс был испорчен, ни к чему стал не годен. И было ко мне слово Господне: так говорит Господь: так сокрушу Я гордость Иуды и великую гордость Иерусалима» (Иеремия, 13).
Кстати, краеведы местные утверждают, что пояс испортился из-за того, что расселина, в коей он был спрятан, сама по себе — мелкий аквиферный источник, подпитывающих воды Прата.
Фигурирует Евфрат-Прат-Фаран и в сочинениях Иосифа Флавия. Рассказывая о жизни и деяниях одного из лидеров иудейского восстания против римлян Шимона бар-Гиоры, Флавий упоминает: «…А в одной ложбине, называющейся Фараном, он устроил много пещер, кроме еще тех, которые нашел здесь готовыми, и превратил их в казнохранилища и магазины для помещения добычи; в них он хранил награбленный хлеб, в них также помещалась значительная часть его шайки. Ясно было, что эти пробные походы и другие приготовления ведут к экспедиции против Иерусалима» (Иудейская война, 4:9:4).
Замечательно это начало ущелья и тем, что в IV веке здесь подвизался широко известный православному миру святой — преподобный Харитон Исповедник. Предание гласит, что по дороге в Иерусалим (а туда он отправлялся из Иконии после гонений со стороны язычников) схвачен был Харитон разбойниками, связан и брошен в одну из уже упомянутых Фаранских пещер. Там в ожидании смерти святой так горячо, благостно и просветленно молился, что свершилось чудо и в пещеру заползла змея, мучимая жаждой, которая и отведала разбойничьего вина из кувшина, отравив оное своим ядом. Разбойники, вернувшись в стан свой, напились отравленного вина и тут же полегли хладными трупами все до единого. Золото и сокровища, найденные в пещере, преподобный раздал нищим, а на месте чудесного спасения выстроил храм, ставший духовным центром Фаранской лавры, самой первой монашеской обители в Иудейской пустыне. Умер Харитон в 350 году, и погребен, по его завещанию, здесь же, в дорогой ему Фаранской обители.
В конце XIX века остатки лавры были приобретены для РДМ архимандритом Антонином (Капустиным), а с 1997 года успешно приводятся в порядок под эгидой РПЦЗ (Русской православной церкви за рубежом) и стараниями игумена монастыря о. Харитона (преемственность поколений!).
В общем, весь этот культурно-исторический багаж не мог не повлиять на современных анатотцев. Альмон-Анатот был основан в 1982 году группой иерусалимских интеллектуалов и прочих творческих работников, не без основания полагавших, что наши ландшафты содержат источники не только воды, но и вдохновения. Расскажем о творчестве трех старожилов Анатота.
Даниэль Фрадкин родился в Москве. С шести лет посвятил себя игре на скрипке. В Израиль он репатриируется в 1973 году и сразу же становится первой скрипкой Иерусалимского симфонического оркестра. С 1999 года преподает барочную скрипку и виоль де-амур в Иерусалимской академии музыки им. Рубина. А в 1996-м он организовал "Биньямин-квартет", исполняющий произведения классицизма на аутентичных инструментах.
Другой анатотский Даниэль, Акива, — тоже музыкант. Родился в Израиле, в Хайфе. Гитарист, лютнист и композитор, сочиняющий для гитары, лютни, блокфлейты, флейты, скрипки и фортепиано соло. Лауреат множества израильских премий. Возглавляет музыкальные отделы Высшей школы искусств в Хайфе и института Керем в Иерусалиме. А вы представляете, как млеют от наслаждения жители Анатота, когда Дани Акива по праздникам берет на себя роль хазана (кантора) во время общей поселковой молитвы?
Авраам Нохам — художник и скульптор. Иерусалимец в третьем поколении, родился в 1923 году. Учился в знаменитой школе «Альянс», Педагогическом институте и Еврейском университете. Был одним из самых молодых лидеров Партии труда (МАПАЙ) и бойцом Хаганы. Участвовал в Войне за независимость Израиля, в операции «Кадеш» (1956 год), Шестидневной войне, Войне Судного дня. Преподавал английский язык, долгие годы был директором школы, а потом всерьез увлекся изобразительным искусством… По словам самого Авраама, его творческая ниша — «попытка прикоснуться к тайнам еврейского национального самосознания». И вот осенью 2002 года стараниями Авраама и его жены Бэлы в Анатоте был открыт музей-галерея работ Нохама «Библейское послание».
Изящная словесность тоже не обошла вниманием Анатот. Вот и закончим этот краткий очерк об одном еврейском селе и его культурном «бэкграунде» стихотворением пусть не анатотского, но иерусалимского поэта Александра Бараша:
АНАТОТ
Мы долго спускались с огромной песчаной горы
по кольцам светящейся белой дороги
Спиралью движенья вскрывались сухие миры —
как русло для взгляда и чистая почва тревоги
Пустыня была мне близка как пустой горизонт
где каждая вещь обретает свое измеренье
Мы можем построить свой город — запомнить свой сон
на твердой скале изначального изнеможенья
Я жизнь не могу удержать но я знаю что я был с тобой —
что в этой мечте я гулял и летал и валялся
Я смог наконец в этот раз сжать гудящие пальцы —
в лимонном саду над источником с нежной водой
В анисовых зарослях — шорох стрекоз
земля словно солью пропитана черепками
Здесь можно застыть монументом естественных слез —
над тем что любая любовь обращается в камень
Но в этот момент я — был сутью ущелья его
сознанием силы его сквозняком удержанья
кипящего света над истеричной кривой
сползания в непродуктивную жалость
Есть ясная щель — в безвоздушной пустыне — зазор
с водой из-под камня и тенью под хищною птицей
И если все нити на время связались в узор
то с тем что случилось — уже ничего не случится
