Для иерусалимского краеведения есть одно важное понятие, которое из абстрактной категории преобразуется порой в целые архитектурно-музейные ансамбли. Это — память. Но речь идет не о банальных памятниках, а лишь о тех, в названиях которых ивритское слово «память» является омонимом слова «рука» — «яд». Но историческая этимология «памяти» восходит, очевидно, к «руке»: процесс запоминания здесь отождествляется c движением рук, когда мы берем необходимую вещь. Ассоциативно всплывают строки Юрия Шевчука:
Белая река, капли о былом.
Ах, река-рука, поведи крылом.
«Авессалом раньше воздвиг в так называемой царской долине, находящейся в расстоянии двух стадий от Иерусалима, мраморную колонну, которую назвал “собственною своею рукою”, говоря, что, даже если все его потомство погибнет, имя его останется все-таки жить в этой колонне» (ИД, 7:10:3).
Вот отсюда и пошла знаменитая путаница, повлиявшая в дальнейшем на формирование облика гробницы. «Яд Авшалом» — это все-таки не «рука», но «память». Тем не менее, в начале XII века крестоносцы, начавшие вдруг яростно отыскивать еще не найденные библейские памятники, пристроили к оной специфической формы купол. А местная легенда гласит, что венчала этот купол именно каменная ладошка. Никто ее не видел, но зримо воображали — как, например, Шмуэль Шульман в 1895 году, который оставил нам вот этот эскиз «памятника-руки» (рисунок хранится в музее академии «Бецалель»).
Евреи приняли на веру эту версию местонахождения «колонны Авессалома» при мамлюках, в XIV веке, когда и возникли сразу две замечательные традиции. Первая: забрасывать памятник камнями и мусором. Вторая: приводить сюда непослушных своих сыновей, оголять им задницы и пороть перед памятникам, приговаривая: «Будешь себя плохо вести, как Авшалом, и не почитать мать и отца, то и твою могилу закидают камнями!»
А в начале XIX века лапку эту, дескать, отбили. Как? Почему? Легенда нахально гласит, что сам Наполеон Бонапарт в 1799 году, посетил таки Святой город, и, услышав историю про безобразное поведение сына Давидова, собственноручно шмальнул по ручке из пушки.
А совсем рядом с «рукой» Авшалома красуется еще один «открыточный» памятник — гробница Захарии. Какого из полдюжины нам известных деятелей Ветхого и Нового Завета с этим именем? — выбирайте сами. Нас сейчас, прежде всего, интересует то, что в корне этого имени опять сквозит «память», ибо «захар» — не что иное, как глагол «помнить». Может, именно поэтому в иерусалимских мифологиях Захария — не последнее имя…
И вполне естественно, что ужасно интересная путаница произошла в изложении христианских преданий об одном из Захарий, священнике-коэне, отце того самого Иоанна, коего знают как Иоанн Предтеча, или Иоанн Креститель (сиречь Окунатель, Баптист, Купала).
Об отце Предтечи поведал нам евангелист Лука:
«Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария, и жена его из рода Ааронова, имя ей Елисавета. (…) У них не было детей, ибо Елисавета была неплодна, и оба были уже в летах преклонных. Однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред Богом, по жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм Господень для каждения, а все множество народа молилось вне во время каждения, — тогда явился ему Ангел Господень, стоя по правую сторону жертвенника кадильного. Захария, увидев его, смутился, и страх напал на него. Ангел же сказал ему: не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; и будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются, ибо он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей; и многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их; и предъидет пред Ним в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца отцов детям, и непокоривым образ мыслей праведников, дабы представить Господу народ приготовленный. И сказал Захария Ангелу: по чему я узнаю это? ибо я стар, и жена моя в летах преклонных. Ангел сказал ему в ответ: я Гавриил, предстоящий пред Богом, и послан говорить с тобою и благовестить тебе сие; и вот, ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время. Между тем народ ожидал Захарию и дивился, что он медлит в храме. Он же, выйдя, не мог говорить к ним; и они поняли, что он видел видение в храме; и он объяснялся с ними знаками, и оставался нем. А когда окончились дни службы его, возвратился в дом свой. После сих дней зачала Елисавета, жена его <…> Елисавете же настало время родить, и она родила сына. И услышали соседи и родственники ее, что возвеличил Господь милость Свою над нею, и радовались с нею. В восьмой день пришли обрезать младенца и хотели назвать его, по имени отца его, Захариею. На это мать его сказала: нет, а назвать его Иоанном. И сказали ей: никого нет в родстве твоем, кто назывался бы сим именем. И спрашивали знаками у отца его, как бы он хотел назвать его. Он потребовал дощечку и написал: Иоанн имя ему. И все удивились. И тотчас разрешились уста его и язык его, и он стал говорить, благословляя Бога» (Лк 1:5–25, 57–64).
Всё. Больше о нем в Евангелиях ни слова. Между прочим, составитель «Библейской энциклопедии» (1891 г.) архимандрит Никифор отмечает: «О дальнейшей жизни и смерти Захарии не сохранилось никаких положительных сведений». В смысле, только отрицательные? Ладно, не будем цепляться к словам. Но чуть позже убедимся, что современная РПЦ (Русская православная церковь) с архимандритом не согласна. Попробуем чуть-чуть разобраться с информацией, которую подбросил нам Лука.
«Священник из Авиевой череды». Что это означает? А) Захария — коэн, потомок Аарона по мужской линии. Б) Коэны призывались на службу по порядку, установленному царем Давидом и двумя священниками, Седекией и Авимелехом, представителями двух коэнских кланов (эти кланы ведут родословную от Елеазара и Ифамара, сыновей Аарона). К тому времени (~1004 г. до н.э.) клан Элазара был представлен 16 родами, а клан Итамара — 8 родовыми племенами. 16+8=24, и посему было решено, что в течение года служба в храме разбивается на соответствующие череды. Порядок такого двухнедельного служения представителями разных коэнских родов описан в первой книге Паралипоменон (24:1–19). Итак, Захария — представитель клана Ифамара и рода Авии. Этой самой «авиевой череде» выпадала очередь номер восемь. Во времена Давида отсчет очередей, скорее всего, начинался с 1 нисана (в апреле). Поскольку и год отсчитывался с нисана. Допустим, такой порядок сохранился и до последнего столетия периода Второго Храма. Значит, время служения Захарии, отца Иоанна, — конец месяца тамуза, а зачатие будущего Крестителя — начало месяца ав (август). Продолжаем цитировать Луку:
«После сих дней зачала Елисавета, жена его, и таилась пять месяцев и говорила: так сотворил мне Господь во дни сии, в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми. В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария» (1:24–27).
Значит, Благовещение выпадает на месяц тевет (январь), а соответственно Рождество — на тишрей (конец сентября — октябрь). Нескладно? Хорошо, давайте предположим, что во времена Ирода и чуть позже коэнские очереди отсчитывались по другому Новому году, с первого числа месяца тишрей. В этом случае: зачатие Иоанна — начало месяца шват (февраль), Благовещение — тамуз (июль), Рождество — нисан (конец марта — апрель). Опять не складывается в хорошо известную нам картину, на которой И.Х. изображен родившимся в кислеве-тевете (декабре). Так, попробуем от обратного: Рождество — конец декабря, Благовещение — конец марта зачатие — начало октября (тишрей). И в таком случае получается, что начало коэнских черед — первое число месяца сиван (конец мая — июнь). Что вообще не укладывается ни в какие традиции. Ну что, запутались ужо? А ведь мы еще в самом начале этого безумного клубка по имени Захариада.
Итак, где же жил этот самый евангелический священник Захария из «череды Авия», отец Ивана Купалы? Лука опять дает нам ответ:
«Вставши же Мария во дни сии, с поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин, и вошла в дом Захарии, и приветствовала Елисавету» (1:39–40).
Нагорная страна, град Иудин — ну а поточнее, где это? И опять начинается путаница, на этот раз — географическая. Любой культурный современный паломник вам скажет, что град Иудин — это Эйн-Карем, иерусалимский район-пригород. Там по сей день храмы посвящены и рождеству Предтечи, и встрече Марии и Елизаветы. Однако сия традиция — весьма поздняя. Несмотря на то, что первые христианские храмы были построены в Эйн-Кареме в IV–V веках, нет никаких доказательств, что они были посвящены дому Захарии и событиям, в нем происходящим. Идентификация Эйн-Карема с градом Иудиным, скорее всего, была предложена не ранее XII века и окончательно укоренилась в сознании христианского мира только в веке XIX. До того считалось (и до сих пор эта точка зрения отражена в православных житиях святых), что «град Иудин» в нагорной стране — Хеврон. Или рядом.
Но, как мы выясним позже, задолго еще до истории с рождением Иоанна Предтечи существовало еврейское поселение под названием Бейт-Захар. И вот оно-то действительно располагалось в Хевронском нагорье.
А место Βεθζαχαρ всеми исследователями дружно отождествляется с арабской деревней Закария, на смену которой в настоящее время пришел еврейский мошав Захария, что находится под Бейт-Шемешем, возле долины ха-Эла (знаменитой боем Давида и Голиафа).
По сей день в бывшей арабской деревне сохранились остатки мечети и гордый минарет… Выходит, и в исламе чтут отца Предтечи? Ого, да еще как! Ему посвящены стихи из 3-й суры Корана:
«Там воззвал Закарийа к своему Господу и сказал: “Господи! Дай мне от Тебя потомство благое. Ведь Ты — слышащий воззвание”. И возгласили ему ангелы, когда он стоя молился в михрабе. Аллах радует тебя вестью о Йахйе, подтверждающем истинность слова от Аллаха, господине, воздержном и пророке из праведников! Он сказал: “Господи! Как будет у меня мальчик, когда до меня дошла уже старость, а жена моя — бесплодна?” Он сказал: “Так! Аллах творит, что пожелает”. Он сказал: “Господи! Сделай мне знамение”. Он сказал: “Знамение твое, что ты не будешь говорить с людьми три дня, иначе как знаками. И поминай твоего Господа много и восхваляй по вечерам и утрам”». (38–40, перевод Крачковского).
Йахйа (Яхья) — это Иоанн. В целом текст повторяет содержание евангельской истории, за исключением деталей (вместо 9 месяцев Захария молчит всего три дня, например). В хадисах же появляются всякие подробности жития Закарийи, и мы узнаем, что:
«Полное имя Захарии — Закария ибн Азан ибн Муслим ибн Садун, и его родословная восходила к пророку Сулейману, и он следовал Шариату Муссы и вел проповеди на основании законов Тауры (Торы)»;
«Всю свою жизнь Закария провел в служении Аллаху и был проповедником веры в среде своего народа. Спустя 6 месяцев после рождения Йахйи Мариам родила Ису, который чудесным образом защитил свою мать из колыбели, когда иудеи обвинили его мать в распутстве. Тогда они ворвались к Закарие и убили пророка. По преданию, он похоронен в Халебе (Алеппо)».
В Евангелии, между прочим, ни слова о смерти Захарии не говорится. Зато в житиях — пожалуйста:
«Ирод послал к Захарии в храм приказание, чтобы он отдал ему сына своего Иоанна.
— Я служу ныне Господу Богу Израилеву, — отвечал на сие святой Захария, — и не знаю, где теперь находится сын мой.
Разгневанный Ирод вторично послал к нему и приказал убить самого Захарию, если он не отдаст своего сына. Свирепые убийцы устремились как звери, стараясь немедленно исполнить повеление царя, и с яростью закричали священнику Божию:
— Где скрыл ты своего сына? отдай нам его, ибо так повелел царь; если же не дашь сына своего, то сам погибнешь лютою смертью.
На сие святой Захария отвечал:
— Тело мое вы убьете, а душу мою восприимет Господь.
Тогда убийцы бросились на Захарию и между церковью и алтарем убили его, как повелел им царь; пролившаяся же кровь святого сгустилась на мраморе и отвердела как камень во свидетельство и вечное осуждение Ироду…» («Жития святых». Житие святителя Димитрия Ростовского)
Откуда такая чудесная фантазия? Ладно, мы не будем придираться к нарушению очереди служения во Храме, но что за история с убийством на Храмовой горе? Где подобное упоминается? В Евангелии от Матфея, глава 23, стихи 34–35:
«Посему, вот, Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город; да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, сына Варахиина, которого вы убили между храмом и жертвенником».
Правда, абсолютное большинство авторитетных теологов утверждает, что здесь имеется в виду вовсе не отец Иоанна, а более древний Захария, современник царя Иоаса (IX в. до н.э.). И хоть он и не сын Варахиин, а сын Иодая, его действительно прикончили во дворе Храма:
«И Дух Божий облек Захарию, сына Иодая священника, и он стал на возвышении пред народом, и сказал им: так говорит Господь: для чего вы преступаете повеления Господни? не будет успеха вам; и как вы оставили Господа, то и Он оставит вас. И сговорились против него, и побили его камнями, по приказанию царя, на дворе дома Господня» (2Пар 24:20–21).
Проблема-с… Что ж получается, более современного мученика не нашлось для примера? Да и отчество из другой сказки. Такое отчество (сын Варахнин, или сын Барахьи, то есть Баруха) имел, между прочим, пророк Захария, из так называемых малых пророков, живший в VI веке до н.э. Но он никаким образом не был убит в Храме, во всяком случае, нигде об этом не упоминается, да и по времени он также далек от современников Иисуса.
Кого же из мучеников-современников имел в виду Матфей, излагающий речи Иисуса? Из тридцати четырех упомянутых в Священном Писании Захарий ни один на эту роль не подходит… И вдруг мы находим ответ у Иосифа Флавия в «Иудейской войне»:
«Зелоты, которым опротивела уже резня, бесстыдно наглумились еще над судилищем и судом. Жертвой своей они избрали одного из знатнейших мужей, Захарию, сына Баруха. Его презрение к тиранам и непреклонная любовь к свободе сделали его ненавистным в их глазах; к тому же, он был еще богат, так что они имели приятные виды на ограбление его состояния и на устранение человека, который мог воспользоваться своим влиянием для их низвержения. Таким образом, они для формы приказали созвать семьдесят находившихся в должностях простых граждан в качестве судилища, которое, конечно, лишено было авторитета, и здесь обвиняли Захарию в том, что он хотел предать город в руки римлян и с изменнической целью послал уполномоченных к Веспасиану. Обвинение не подкреплялось ни свидетельскими показаниями, ни другими какими-либо доказательствами; но они утверждали, что вполне убеждены в этом и считали, что этого одного достаточно для установления истины. Когда Захария убедился, что у него нет никакой надежды на спасение и что его собственно не вызывали к суду, а только заманили коварно в заключение, он, видя свою жизнь погибшей, решил дать полную волю своему языку. Он поднялся, сделал ироническую оценку той самоуверенности, с которой возбуждено было против него обвинение, и вкратце опроверг приведенные улики. Но затем он обратил свое слово против своих обвинителей, прочел им перечень совершенных ими преступлений и разразился жалобами на на¬рушение всякого порядка в государстве. Зелоты перебили его криками. Если они настолько еще владели собою, что не обнажали мечей, так только потому, что хотели довести до конца насмешливое подражание судопроизводству и, кроме того, хотели испытать, насколько сами судьи будут руководствоваться правдой ввиду угрожавшей им опасности. Суд семидесяти оправдал однако обвиняемого, предпочитая заранее умереть вместе с ним, чем принять на себя ответственность за его смерть. Этот оправдательный приговор зелоты встретили с неистовым шумом: они все были возмущены тем, что судьи не хотели понять призрачности данной им власти. Двое же из самых дерзких набросились на Захарию, убили его среди храма и насмешливо воскликнули над павшим: «вот тебе и наш голос — наше решительное оправдание!» Вслед за этим они выбросили его из храма в находящуюся под ним пропасть. Судей же они, в насмешку, били обухами мечей и вытолкали из ограды храма, даровав им жизнь только для того, чтобы они рассеялись по городу и принесли бы всем весть о порабощении народа» (ИВ 4:5:4).
Вот так! Все совпадает — и имя, и отчество, и сюжет. Вот только с временем закавыка, ведь Флавий описывает события 70 года н.э., то есть спустя 40 лет после того, как Иисус, по словам Матфея, произнес свою пламенную речь с упоминанием Захарии, убитым в Храме. Чувствуете, какие выводы напрашиваются? Не будем приводить самых радикальных, но безусловно одно — стих 35 из главы 23 Евангелия от Матфея был написан никак не ранее 70 года от Р.Х. Факт.
