Камень восьмой
42.
Летом 1954 года Игаль Ядин, 37 лет, профессор археологии, отправился в США, где однажды за утренним кофе прочитал объявление под заголовком «Четыре свитка с Мертвого моря» в «Уолл Стрит Джорнал»: «Продаются библейские манускрипты, датируемые не позже II в. до н.э. Они станут прекрасным подарком образовательному или религиозному учреждению».
С помощью посредника и спонсора Игаль Ядин приобрел эти фрагменты и позже раскопал на Мертвом море Кумран и Мосаду.
Туда — к границе с Иорданией мы и направляемся по дороге, бегущей под уклон с упорством идущего на посадку самолета — на дно Афро-Аравийского разлома. Время от времени закладывает уши.
Маале Адумим — белый нарядный городок на горе, справа от которой на склоне по минаретам распознается арабский поселок; в Маале Адумим заезжаем, чтобы запастись наличностью и водой.
Бараньи и козьи стада в Иудейской пустыне близ каких-то даже не лачуг, а разоренных кибиток из брезента и разломанных ящиков из-под фруктов. Чем здесь питается скотина — из окна автомобиля не разглядеть: на склонах ни травинки. Баки с водой, вымазанные битумом, виднеются над кибитками мрачными обелисками.
Проносится мимо и вверх черта на скале, выведенная голубой краской: SEA LEVEL — уровень мирового океана. У этой вешки туристам на забаву стоит верблюд в праздничной упряжи. Сюда его привел хозяин — бедуин в белом парадном бурнусе.
Устрашающего вида арабы в джинсах и платках-арафатках голосуют на обочине у строительных площадок: люди пустыни гораздо мускулистей жителей города — субтильных или пузатых.
Проносится поворот к мосту Алленби — мост через Иордан, взорванный в 1946 году и полвека спустя, после заключения мира с Иорданией отстроенный за счет правительства Японии. И перед поворотом к морю пролетает череда придорожных лавок с горшками и нарядными верблюдами, сторожащими туристов у входов.
В Кумране солнце лупит по темени наотмашь, температура здесь на десяток градусов выше, чем в горнем проветриваемом на высотах Иерусалиме. Группа жизнерадостных немецких туристов в майках с надписью I love Israel встречает нас на парковке. Разве можно упрекать евреев в неспособности к смирению?
На раскопах установлены изящные шатры-навесы, спасающие от жестокого солнца, но не уберегающие от мелких злобных мух, признака близости стад.
До ближайшей пещеры, скрывавшей полстолетия назад едва ли не самую крупную археологическую находку за всю историю цивилизации, где были найдены библейские рукописи, на тысячелетие отстоящие от древнейшего Масоретского кодекса, — ведет тропа длинною в стадий. Стоит пройти по ней под давящим солнечным столбом в виду совершенно инопланетного пейзажа (с высоким иорданским берегом напротив, с которого смотрел Моисей, так и не взошедший из-за запрета Всевышнего в обетованную землю) и по пути подумать простую, но занятную мысль. Где папирусы Александрийской библиотеки? Где тома библиотеки Ивана Грозного? Способен ли кто-нибудь назвать хоть одну книжную находку, кроме загадочной находки «Зогара», столь же значимую, как находка Шлимана? Кажется, не горят только Кумранские рукописи.
К югу от Кумрана над берегом Мертвого моря расположена столовая гора, каких много в Аризоне (там они по-испански называются «меса»). На ее почти плоской вершине два тысячелетия назад Ирод Великий выстроил крепость с двумя дворцами, бассейном, зернохранилищем и прочими элементами автономности, столь важными для длительного пребывания посреди пустыни. Крепостью — на древнееврейском Мецуда — Ироду воспользоваться не довелось, но в конце антиримского восстания осада ее X легионом настолько отличалась от других актов сопротивления, что попала в записи Иосифа Флавия, сдавшегося Веспасиану во время схожей осады Иотапаты. Отряд сикариев — «кинжальщиков», особенно непримиримых партизан, ведших диверсионную деятельность против римлян, — засев в неприступной Масаде, вынудил римлян выстроить аппарель для подвода стенобитных орудий к крепостным стенам. Но когда римляне вошли в крепость, они не встретили сопротивления: сикарии покончили с собой, предпочтя смерть пленению.
С тех пор крепость пустовала полтора десятка веков, и только в 1838 году американские археологи, из оазиса Эйн-Геди наблюдая в подзорную трубу плато Эс-Себех, высказали предположение, что здесь как раз и стояла крепость, о которой писал Иосиф Флавий. Догадку эту подтвердили последующие экспедиции, отыскавшие также шесть стоянок римских лагерей. Масштабные раскопки, проведенные Игалем Ядином в 1960-х годах, а также широкая пропаганда их результатов сделали Масаду военным символом современного Израиля.
Певучие дрозды — тристрамии — на Масаде зависают над обрывом и суетятся, беря из рук крошки сэндвича. Бирюзовое лезвие Мертвого моря предлежит далеко внизу у иорданского берега, залитого лавиной солнечного света. Латиноамериканские туристы, набившись в фуникулер, стройно затягивают на спуске красивую христианскую песню, в припеве которой то и дело слышится «аллилуйя».
43.
Кампус музеев напротив Кнессета. Музей Израиля — потоп света из высоченных парадных окон — в огромные объемы выставочных залов. На каждом шагу методические экспозиции с познавательными детскими программами. Дети залезают на бронзового, сияющего под их ладошками «Курильщика трубки» — толстенького гнома Ханы Орловой (1924 год, Париж).
Царство древностей Музея Израиля вполне выдерживает сравнение с Британским музеем. Ассирийское письмо на глиняной табличке, запечатанной в глиняный же конверт, с клинописью адреса. Арамейский идол — барельеф с годовой быка и кинжалом: этот господин был одним из самых упорных врагов евреев, и совершенно понятно, почему черт рогат; IX--VIII века до н.э.
Пространство музея тоже искусство: казалось, бесцельно длящаяся наклонная галерея с черным мраморным полом и матовыми стеклянными стенами, с произрастающим за ними садом; плюс нестерпимо яркий радужный задник. И когда идешь, и когда оглядываешься — захватывает дух.
Особенный экспонат музея — среди множества иных шедевров — камень Пилата. В 1961 году в Кесарии итальянский археолог Антонио Фрово совершил открытие, в корне изменившее отпечаток в истории, оставленный Пилатом. Что мы знаем из контекста? После допроса Пилат удаляет Иисуса, которого он счел душевнобольным, из Иерусалима в заключение в Кесарии — в городе, выстроенном Иродом на Средиземном море на месте Стратоновой Башни — финикийского портово-купеческого поселения. В I веке до н.э. Ирод Великий решил обзавестись современным портовым городом, и здесь с помощью современных римских строительных технологий была возведена Кесария. Для водоупорного бетона со склонов Везувия привозился пепел, и замешанный на нем раствор заливался в опалубку: так были сооружены гигантские волноломы, образовавшие удобную для причаливания больших судов бухту. Акведук подвел в город воду от источника на горе Кармель. На берегу среди театра, ипподрома, рыночной площади, зернохранилища, конюшен — вознесся храм, посвященный Августу, в честь которого город и был назван.
На большом куске известняка, найденном итальянцами среди развалин кесарийского амфитеатра, высечена надпись:
S TIBERIEVM
NTIVS PILATVS
ECTVS IVDAE
E
Две средние строчки дают однозначную интерпретацию: Pontius Pilatus, praefectus Iudaeae: «Понтий Пилат, префект Иудеи». Отвлекаясь от вариантов трактовок первой и последней строчки, мы видим, что Тацит ошибался: Пилат был не прокуратором, а префектом. Хрен, конечно, редьки не слаще, но поправка в биографии одной из известнейших фигур мировой истории — событие не просто немаловажное, а сенсационное.
44.
Девушка с горчащими медовыми зрачками в поезде, идущем в Нахарию, с блокнотом на коленях и лицом утомленно нездешним, погруженным в раздумчивую литературную реальность. Рядом с ней англичанин, довольно пьяный, ему хочется поговорить. Он — продавец книг из Лондона, с польскими корнями, но ни слова по-польски не разумеющий. Его книжный магазин выдерживает конкуренцию с «Киндл» только потому, что его интерьер был снят в «Ноттинг Хилле», с Хью Грантом и Джулией Робертс. Теперь к нему привозят туристов, среди них особенно много японцев — маленькие люди снуют между стеллажами и этажерками, и для них специально были куплены скамейки-лесенки, чтобы им было сподручней дотягиваться до верхних полок. Туристы покупают книги со штемпелем «Куплено в "Ноттинг Хилл"» и майки с какой-то подходящей символикой. Книгопродавец критикует достижения цивилизации, Интернет и мобильную связь, в этом он красноречив, особенно обращаясь к девушке, что-то пишущей в блокноте. Она полячка, год назад переехала в Израиль к бойфренду. Книжник каждые два месяца ездит в Иерусалим из Лондона к матери, которая совершила алию, ибо девочкой гостила у тетки в Израиле и помнит его как сплошное счастье. Девушка — танцовщица и познакомилась со своим бойфрендом на танцевальном фестивале. Сейчас она преподает в польской школе историю и в школе для детей, отстающих в развитии, — танцевальную терапию. На прощание книгопродавец оставляет ей свой e-mail, ибо он глава некоей английской благотворительной организации и мог бы оказаться полезным для доброго дела, которому она служит.
