Онлайн-тора Онлайн-тора (Torah Online) Букник-Младший JKniga JKniga Эшколот Эшколот Книжники Книжники
Неискренне ваш
Этгар Керет  •  Перевод Ася Вайсман  •  30 мая 2013 года
Ноа, где моя десятка, где она? Ты просила «на два дня», а прошел уже месяц. Я все еще жду.
Цики. Я признаю, что вел себя, как полный козел. Но если твоя сестра простила, то и ты можешь.
Авраму. Мне наплевать, что показывают лабораторные тесты. Для меня ты всегда останешься папой.

В детстве я думал, что Неделя еврейской книги — такой же праздник, как и другие, что-то среднее между Днем независимости, Лаг ба-омером и Ханукой. Правда, в этот праздник не жгли костры, не запускали волчки и не били друг друга по головам пластмассовыми мечами. Он, в отличие от других праздников, не был установлен в честь какой-нибудь исторической победы или героического поражения — и от этого еще больше мне нравился. Каждый год в начале июня мы — брат, сестра и я — шли с родителями на центральную площадь Рамат-Гана, где стояли десятки прилавков с книгами. Каждому разрешалось выбрать себе в подарок пять книг. Иногда автор присутствовал там же, у прилавка, и писал что-нибудь на книге. Моя сестра такое очень любила, но лично я злился. Даже если кто-то написал книгу, это не дает ему полного права черкать в вашем личном экземпляре. Особенно если у него противный почерк, как у врача, и если ему обязательно нужно употреблять сложные слова, которые приходится смотреть в словаре, — и в конце концов обнаружить, что все это значит попросту «надеюсь, вам понравится».

Прошло много лет. Я больше не ребенок, но так же сильно волнуюсь перед началом книжной недели. Правда, сейчас все по-другому, еще более нервно. Я теперь писатель, я с теми, кто по ту сторону прилавка черкает в свежекупленных чужих книжках. И до сих пор, хотя я сижу на другой стороне уже добрых двадцать лет, я очень странно себя чувствую, когда мне приходится сочинять посвящение для абсолютно незнакомого человека.

Пока меня никто не знал, я писал посвящения только на книгах, которые дарил своим знакомым. И вдруг оказалось, что совершенно посторонние люди сами купили мои книги, и мне надо их подписывать. Ну что написать человеку, про которого ты абсолютно ничего не знаешь и который может оказаться кем угодно, от серийного убийцы до праведника народов мира? «Дружески...» — зачем так врать-то? «С уважением...» — тоже как-то не очень. «C наилучшими пожеланиями» — ага, на память от доброго дядюшки. «Надеюсь, что вам понравится!» — чистое подхалимство от первой буквы до восклицательного знака в конце. И вот, двадцать лет назад, в первый вечер моей первой книжной недели я придумал новый жанр — фиктивные посвящения. Ведь рассказы в моих книгах полностью вымышлены, почему вдруг посвящения должны быть настоящими?

Дани, который спас мне жизнь во время операции «Литани». Если бы ты не наложил тот жгут, не было бы ни меня, ни книги.

Мики, твоя мама мне звонила. Я бросил трубку. Не смей больше здесь шляться.

Синаю. Я сегодня буду поздно. Омлет c петрушкой в холодильнике.

Ноа, где моя десятка, где она? Ты просила «на два дня», а прошел уже месяц. Я все еще жду.

Цики. Я признаю, что вел себя как полный козел. Но если твоя сестра простила, то и ты можешь.

Авраму. Мне плевать, что показывают лабораторные тесты. Для меня ты всегда останешься папой.

Теперь, двадцать лет и одну пощечину спустя, я думаю, что не стоило подписывать книгу, которую тот высокий парень со стрижкой морпеха купил в подарок своей девушке, таким образом: «Босмат, мы оба знаем: даже если сейчас ты с другим, в конце концов все равно вернешься ко мне». Но и тот высокий парень, вообще говоря, мог бы сообщить мне об этом вежливо, а не драться. Так или иначе, урок я выучил, хотя это было больно, и с тех пор всегда, даже если моя ручка на секунду зачешется, подстрекая меня написать какому-нибудь Яки или Шломи: «В следующий раз, когда ты прочтешь что-то от моего имени, это будет письмо от адвоката!» — я набираю полную грудь воздуха и корябаю: «С наилучшими пожеланиями». Да, скучновато, зато фейс будет целее.

Если тот высокий парень и Босмат меня читают, я хотел бы сказать, что осознал свою ошибку, и попросить — да, с некоторым опозданием — прощения. А если, Ноа, ты тоже вдруг это прочтешь, имей в виду: я все еще жду свою десятку.


Иллюстрация Ильи Баркусского