— My God! — сказал пожилой американский пальмахник из Петах-Тиквы. — Ты хочешь сказать, что это и есть то, что он успел сделать в последнюю минуту? Послать голубя к своей подружке в Тель-Авив?
Я не ответил, и тогда он взорвался:
— И что же он ей там написал? Привет, дорогая, я умер?!
В притчевом художественном мире Шалева не бывает единичных явлений, неповторимых героев — что ни возьми, представляет свой класс, тип, породу и доказывает тот или иной закон бытия.