Сюжет, сдобренный эпическим пафосом и подернутый патиной мифического реализма, уходит корнями в далекое прошлое и в другие страны.

Есть тут сказки, похожие на европейские и русские. Есть агитсказка, посвященная гражданской войне, и сказка на тему личной гигиены. Сказки же Дер Нистера специальны настолько, что сложно найти им соответствие в мировом фольклоре и литературе.

«Сан-Ремо-Драйв» - это воспоминания детства, хранившиеся в памяти неприкосновенно, как капля росы в янтаре, это хроника семейной жизни, неизбывная, как зубная боль.

Это был особенный маленький мир. Раввины там могли не только цитировать древних мудрецов, но и оторваться на хоккее. А тот факт, что в классе главного героя оказался настоящий гой, доставлял радость целой параллели.

Никто хуже не скажет о евреях, чем евреи, никто лучше не поиздевается над самым святым и самым болезненным. Больше всего Ханох Левин презирает следующие категории людей: женщин, мужчин и патриотов Израиля.

Гроссман рассказывает об инфантильности Самсона (со свадьбы ушел к родителям), его мазохистском стремлении к связыванию, зависимости от предающих женщин (филистимлянка и Далила), суицидальном комплексе и многом другом.

Евгений Лебедев был уверен, что сможет сыграть лошадь, потому что уже играл Бабу-Ягу. Ему же принадлежит гениальная фраза: «Я лошадь. Как хочу, так и говорю!». А вот актеров, исполнявших роли других лошадей, нельзя было называть «табуном» (каковым они, собственно, и были по тексту!).

Образ Маккабрея, редкостного раздолбая, убежденного эпикурейца и утонченного эстета, «воздержанного во всем, кроме алкоголя, пищи, табака и разговоров», - создан писателем явно не без опоры на биографический материал.

Почему на обложку этой по-настоящему смешной и залихватской книги издатели поместили портрет какого-то уродца, который больше всего смахивает на Доктора Зло из фильма «Остин Пауэрс»?

Новозеландский теолог нашел секретное Евангелие. Украинка Анна, по заданию Моссада и русской мафии соблазняющая профессора, рассказывает ему о перестроечной разрухе, православии и даже изъясняется по-русски.

Он несколько лет проработал горным мастером на рудниках, чуть было не ушел в библиотечное дело, а потом многие годы возглавлял и курировал раскопки в Москве.

Тайсен руководствовался самыми благими намерениями (которые известно куда приводят – даже самого благочестивого профессора-экзегетика).

Юрий Арабов - любимый сценарист А. Сокурова и просто хороший писатель. Герой его последнего романа Иаков произносит на кладбище мудрые речи о судьбах России и смежных вопросах. Один из которых, как несложно догадаться, еврейский.

О том, что в книге все будет жестко, автор предупреждает уже в предисловии, где приносит свои извинения за оскорбление национальных чувств.

Поездить «международному бомжу» и «профессиональному чужаку» Штейнеру пришлось более чем. Родившийся в Москве, уехавший в Израиль, преподающий и, соответственно, живущий в Америке и Японии, он наматывает по «120 тысяч километров в год» на самолетах, срываясь на другой континент прочесть лекцию, в другой конец страны к другу или просто в соседний штат - повидать на ночь глядя очередную пассию…

Любовница изменяет, жена тоже неверна. Герой осознает, что живет «одновременно на бойне и в борделе» - и что так жить дальше невозможно.

Читать Проханова сложно и неприятно, а возможно - и не нужно. Тем не менее наш рецензент это сделал. Результаты удивляют.

Еврейское кино при советской власти существовало, но официально его, как и секса, не было. Разбирая более пятисот фильмов более чем за восемьдесят лет, Черненко этот пробел пытается заполнить – страстно, субъективно, дотошно и кропотливо…