Жванецкий – это редкое сочетание, симбиоз напечатанного и звучащего слова, чтение вслух, проза голосом, не на бумаге – голосом. Шутки в звукописи. Так же неразрывно сочетается слово и его произнесение только в песне (когда текст без музыки вял) и в поэзии, в прозе – никогда. Из этих соображений исходя, Жванецкий – не прозаик, поэт.

Амос Оз, мужчина, благородно приписывает героине душевные движения высшего порядка, а попросту – принимает за Богатый Духовный Мир сплин, замешанный на неврозе и безделье.
В сущности, Хана – усовершенствованная разновидность чеховской Попрыгуньи: менее живая, более нравственная. Менее инстинктивная, более меланхоличная. Более утонченная, более нервная и тонкокожая, менее плотоядная.

Время проходит, дамы стареют, мужчины седеют, уды снашиваются, темы исчерпываются. А «Гарики на каждый день» превращаются в «Праздники на каждый день».

Национальное так четко обозначено, что переходит в общечеловеческое. Неподготовленный читатель, ни разу в жизни не открывавший Торы, почерпнет из книг Зингера не меньше, чем читатель, оснащенный знанием еврейской культуры и иудаизма. Читая Зингера, испытываешь те же ощущения, что и при чтении Ветхого Завета: ужас, протест, страх перед мировым законом, и одновременно – согласие и приятие.