Изымая у еврейки Клары ее собственность, ее еврейство — кораллы, контаминированный образ социалистов-Карлов из скороговорки лишает ее принадлежности к еврейскому народу и приобщает к всемирному интернационалу.

Сплетая искусство и археологию, Гриша Брускин создает картину настоящего времени. Сверхзадача художника - посмотреть на все глазами человека из далекого будущего, наткнувшегося лопатой в своем саду на закопанные статуи и барельефы. Но погоня за временем сродни соревнованию Ахиллеса и черепахи.

Прообразом шпалеры «Алефбет» послужила Тора, а из комментариев к персонажам, изображенным на огромном гобелене, сложился мифологический еврейский словарь. Литературные упражнения Гриши Брускина на этом не закончились. Рассказав истории вымышленных героев, Гриша начал описывать в книгах реальные события своей жизни от знаменитого аукциона «Сотби» и до-до-до самого детства.

В первой части бесед Виктории Мочаловой с Владимиром Янкилевским из коротких штрихов-воспоминаний постепенно вырисовывается портрет художника в юности. МСХШ стала плодородной почвой для многих художников-нонконформистов 60-х годов и Владимира Янкилевского в их числе. Именно там художник понял, что нужно писать так, как чувствуешь, а не как нужно народу или партии.

Совершенно очевидно, что в начале ЗТ («Пешеходов надо любить. Пешеходы составляют большую часть человечества. Мало того – лучшую его часть. Пешеходы создали мир. Это они построили города… Это они распространили культуру по всему свету») имеется в виду еврейский народ, пешком блуждающий по пустыне.

Ученый совершенно справедливо пренебрегает такими несущественными мелочами, как порядковые номера того или иного Ивана на русском троне (так сказать, who cares?! “Подите прочь — какое дело / Поэту мирному до вас!”), или незначительные детали приватно-семейного характера (вроде тех, что Софья Палеолог приходилась Ивану Грозному бабушкой, а вовсе не супругой). В нашем сообщении мы предполагаем держаться той же тактики и методологии, что и академик Фоменко.

Ее прозвали «мадам Тюильри».