1.

...Вот, скажем, китаист Ф. водит по еврейскому кварталу Праги небольшую толпу китайских туристов. Перед Ф. стоит нелегкая задача: подавляющее большинство членов группы вообще не очень-то понимает, что такое евреи и почему это так сложно. Ф., будучи талантливым просветителем, во всем находит какие-нибудь аналогии с китайской культурой: и в логике гетто, и в теме изгнания, и в истории пражского кладбища... Наконец, дело доходит до голема.
— По одной из легенд, — говорит Ф., — после того, как голема слепили, ему в рот была вложена магическая записка, наделявшая его особой силой. Если записку вынимали, вся сила голема исчезала. Это похоже на... на...
— ...на еврейский fortune cookie?.. — услужливо подсказывают из группы.

2.

...Вот, скажем, историк Р. печально говорит сыну, только что вернувшемуся от адвоката по бракоразводным делам: «А я тебе еще в самом начале говорил: “Посмотри, у нее в ЖЖ три тэга: собачки, лошадки и апробативная этика…”».

3.

...Вот, скажем, художник П., лепя из пластилина небольшую умную голову, внезапно говорит жене:
— А знаешь, как мы в детстве реализовывали свои садистические побуждения? Мы лепили самолет — так, знаешь, с огромным тщанием, по книжкам, детали, всё такое. На самолет потом лепили из другого цвета всякие украшения, звезды, фломастером подрисовывали. Потом лепили пилота — с очочками, шарфик, погоны из фольги делали, всё это делали. Сажали его в самолет, ремни ему крест-накрест лепили тоненькие, всё лепили. Потом писали листовки крошечные-крошечные, мелко-мелко, вот так вот резали бумажку (показывает пальцами квадратик в сантиметр) и писали. И клали пилоту на заднее сидение. А потом со всей дури ба-ба-а-а-ах! — и кидали этот самолет в стену...
Тут художник П. перестает лепить и смотрит на жену тем сложным взглядом.
— Вот же интеллигенция, — говорит жена художника П. с большим интересом. — Нет бы, как все люди, кота брить.

4.

...Вот, скажем, упрямый мальчик Саша спорит со своей мамой по поводу необходимости ехать на праздники к бабушке в Иерусалим.
— Бабушка кладет меня спать в девять часов! — оскорбленно говорит Саша. — И заставляет меня есть салат, и у нее в телевизоре мало программ, и ее соседка меня за щеки дергает!
— А ты зануда, и слишком много смотришь телевизор, и ешь одни котлеты, и не ценишь любовь незнакомых старушек! — говорит безжалостная мать, запихивая Сашины «кроксы» в рюкзак.
— А ты... А ты козявки к низу стола клеишь! — выпаливает Саша.
Сашина мать медленно оборачивается и недоуменно смотрит на сына.
— Прости, — вежливо говорит Саша. — В запале ссоры я иногда обо всех сужу по себе.

5.

...Вот, скажем, женская компания заводит характерный разговор о том, кого мужчины как называли в ласкательном смысле. Припоминают «пусю», «чувиху», «лялю», «бэбика», «клушу» и другие ужасы.
— Последний мужчина, которого я любила, называл меня «выдра», — со вздохом говорит М.
— Ну ладно тебе, — говорит К. — «Выдра» — это комплимент. Выдра долго не линяет.