Интервью с ребецн Михаль Тикочинской, руководителем женского бейт-мидраша в колледже Бейт-Мораша (Иерусалим)

Первый вопрос, естественно, о вашей семье. Кем были ваши родители, чем они занимались?

Отец был сыном известного хасидского раввина, главой ешивы хасидов Надворны. Про моего деда рассказывали, что он учился день и ночь, а чтобы не заснуть, ставил ноги в таз с холодной водой. Отец тоже проводил все свободное время за Талмудом. Однако он уже был сионистом – носил вязаную кипу, год учился в сионистской ешиве «Кфар га-Роэ», затем отслужил в армии, поступил в университет. Настоящим его призванием было преподавание – он много лет был школьным учителем химии, потом завучем и, наконец, директором школы.

Моя мать родилась в светской семье. Однако в то время раскол не был еще настолько глубоким. Поэтому, выйдя замуж за отца, она с легкостью приняла религиозный уклад жизни. Она сделала 2-ю степень по физике, много лет преподавала. Но главным для нее всегда был дом и дети. И прежде всего – чтобы отец и дети учились.

Я родилась и выросла в Бней-Браке. В нашей семье 12 братьев и сестер. Я – самая старшая из сестер и второй ребенок в семье, так что старший брат часто шутит, что я украла у него первородство. Бней-Брак тогда был совсем другим городом: большинство жителей – религиозные сионисты, даже мэр – «мизрохник». Все изменилось только после 67 года, когда началось массовое переселение сионистов в Иудею и Самарию, а освободившееся место заняли ультраортодоксы.

Расскажите о вашем школьном образовании.

Первые несколько лет я училась в обычной государственной религиозной школе. О ней у меня не осталось никаких воспоминаний – ни хороших, ни плохих. В 7 классе я перешла в ульпанит – религиозную школу для девочек в Тель-Авиве. Преподавание еврейских предметов там велось на очень высоком уровне. Многие преподаватели были выпускниками ешивы «Мерказ га-Рав», и воспитывали нас в духе учения рава Кука. Из всех еврейских предметов я больше всего любила уроки Устной Торы, на которых мы изучали Мишну. При этом учителя настаивали, чтобы мы читали текст с классическими средневековыми комментариями, в том числе и на арамейском языке.

Вы, разумеется, знали, что, в отличие от вас, ваши братья и другие мальчики учат Талмуд. Эта тема как-то обсуждалась?

Нет. То, что девочки не учат Гемару, было самоочевидно – так же, как то, что мальчики не готовят и не моют посуду. Это даже не обсуждалось. Все знали, что Талмуд – не женское дело. Даже дома, когда братья учились с отцом, было понятно, что меня это не касается.

И когда вы впервые открыли для себя Талмуд?

В университете. Я выбрала курс по Талмуду для начинающих. И словила кайф. Правда, изучение в основном сводилось к пересказу, и нам не давали никаких инструментов для самостоятельной работы с текстом. Но все равно это было здорово.
К сожалению, тогда у меня не было возможности продолжить. Но с тех пор осталось тайное желание учить Талмуд – настолько тайное, что я не сказала о нем даже мужу. Возможно, именно поэтому я пошла учить юриспруденцию – она немного напоминала мне проблемы, обсуждаемые на страницах Талмуда.

И когда же вы смогли осуществить свою мечту?

Десять лет назад. Мы два года были в Бельгии – преподавали в тамошней еврейской школе, и мне пришлось прервать свою адвокатскую деятельность. Когда мы вернулись, естественно, возник вопрос: что делать дальше. Возвращаться в адвокатуру мне не хотелось, я стала думать о преподавании. И вдруг случайно встретила на улице бывшую одноклассницу. Она сказала мне, что институт «Матан» открывает трехгодичную программу по Талмуду для женщин, да еще дает стипендию – $1000 в месяц. Правда, условия приема на программу были жесткими – требовалось наличие 10 лет изучения Талмуда. У меня же был за плечами только университетский курс для начинающих. Но меня все-таки приняли.

Эти три года были самыми счастливыми в моей жизни. Как будто я вдруг выиграла в лотерею. Правда, сначала было трудно – большинство сокурсниц были гораздо лучше подготовлены. Но потом я втянулась.

И как отнеслись к этому ваши родственники?

В общем, спокойно, хотя определенная напряженность все-таки есть. Несколько моих братьев стали раввинами. Разумеется, им приятно, что они могут побеседовать со мной на близкие им темы. Однако то, что женщина учит Талмуд, все-таки не до конца вписывается в их картину мира. Они не хотят афишировать, чем занимается их сестра, и поэтому, к примеру, не любят, когда я публикую статьи на эти темы. Мои статьи выходят в журнале Бейт-Мораши «Акдамот» и в некоторых других подобных изданиях. Среди религиозной интеллигенции и преподавателей эти журналы достаточно популярны, соответственно, то, чем я занимаюсь, становится достоянием гласности.

С мужем мне повезло. С самого начала он был «за» и много мне помогал. Хотя ему, возможно, хотелось бы, чтобы я больше была дома. Не только физически, разумеется, – чтобы мои мысли были больше заняты домашними, семейными делами, а не спорами Равы и Абайе.

А общество?

Я живу в небольшом поселке, большинство жителей которого – представители консервативной части национально-религиозного лагеря. Поэтому многим соседям не нравится то, чем я занимаюсь. Одни считают, что это запрещено. Другие – что нехорошо, когда женщина занимается мужским делом и вообще старается подражать мужчинам. Но лично у меня проблем нет. Возможно, потому, что я – человек не слишком публичный, не участвую в крупных медийных скандалах, а главное – не пытаюсь продвигать какую-то специфически феминистскую идею (феминизм меня в принципе мало интересует).

Правда, за годы учебы и преподавания в женском бейт-мидраше я заметила, что женское прочтение Талмуда отличается от мужского. Но это далеко не всегда феминизм. Просто другой взгляд. Возможно, это связано с тем, что женщины обычно учат Талмуд позже, чем мужчины. Мальчики начинают изучать Талмуд в школе, когда у них мало жизненного опыта, а учитель нередко обладает непререкаемым авторитетом. Соответственно, возникают определенные шаблоны, которые потом трудно преодолеть. Человек знает, что Талмуд читают так, и ему трудно перестроиться. Женщины же обычно берутся за Талмуд в более зрелом возрасте, когда за плечами у них академическое образование, опыт работы, семейная жизнь. Поэтому мыслят они более самостоятельно и зачастую могут предложить совершенно неожиданное прочтение, которое большинству мужчин, воспитанных в традиционной ешиве, просто не придет в голову.

А где и кому вы преподаете?

Я преподаю в женском бейт-мидраше иерусалимского колледжа Бейт-Мораша. Наши занятия построены так же, как в нашем мужском бейт-мидраше: в начале недели женщины получают талмудический отрывок для самостоятельной работы, а в конце недели я провожу обобщающий урок, на котором мы анализируем этот отрывок в контексте параллельных талмудических текстов, средневековых и современных комментариев, и т.д. Мы стараемся учиться на самом серьезном уровне, без скидки на слабый пол. Насколько это у нас получается? Наверное, не мне судить.

Программы, позволяющие женщинам серьезно изучать Талмуд, существуют уже лет двадцать. Есть школы, где девочки учат Гемару, курсы для взрослых, бейт-мидраши… Тем не менее, ортодоксальная женщина с Талмудом – все еще исключение, а не правило. Как вы думаете, может ли это когда-нибудь измениться?

При моей жизни – скорее всего, нет. Во-первых, религиозное общество все еще не до конца переварило эту идею. А во-вторых, среди девочек началась своего рода «контрреволюция снизу»: они не хотят учить Талмуд, активно протестуют против этого. У меня есть знакомая, преподающая Талмуд в женской религиозной школе. По ее словам, количество девочек, которые хотели бы учить Гемару, уменьшается. Поэтому, как шутят некоторые, женская революция в изучении Талмуда проиграла, не начавшись.

Возможно, это даже к лучшему. Мне кажется, это правильно, если Талмуд будут учить только те женщины, которые действительно этого хотят. Тогда учеба не превратится в рутину или даже тяжкую повинность, как это произошло во многих мужских школах.