«Нет более сокровенного искусства, чем искусство настоящего дирижера».
Вильгельм Фуртвенглер
В середине июля скончался выдающийся музыкант, один из самых великих современных дирижеров — Лорин Маазель, еврей с российскими корнями (его дед, ведущий скрипач оркестра «Метрополитен-опера» — уроженец Полтавы), родившийся во Франции и выросший в США. Истекает Шлошим — тридцатидневный траурный срок, — и, согласно традиции, «Букник» хочет еще раз вспомнить об этом удивительном человеке.
Лорин Маазель родился в 1930 году в парижском предместье Ней-сюр-Сен, на гербе которого изображен парусник, и попутный ветер развевал паруса его судьбы с самого начала. Взять хотя бы то, что семья мальчика вскоре переехала в Америку — если бы не это, возможно, мир лишился гения значительно раньше, чем узнал бы его.
В пять лет мальчик взял первые уроки фортепьяно и скрипки, а в семь, впервые попав на симфонический концерт, где оркестром управлял легендарный Отто Клемперер, решил учиться дирижированию. Его педагогом стал Владимир Бакалейников, русский эмигрант, альтист, дирижер и композитор. Через год состоялся дирижерский дебют Лорина, после которого “Jewish Criterion”, еврейский еженедельник, выходящий в Питтсбурге, где жила семья, сравнил его с юным Моцартом. И не слишком преувеличил.
В 12 лет мальчик заслужил одобрение самого маэстро Артура Тосканини, после чего последовало турне по США, где кудрявый вундеркинд управлял ведущими американскими оркестрами.
Позже, встречаясь с молодыми дирижерами, Лорин Маазель говорил им, что успешное руководство нередко основано на умении подчиняться. Ему это было хорошо известно, ведь в течение трех лет он играл на скрипке в Питтсбургском симфоническом оркестре под управлением Леопольда Стоковского и Леонарда Бернстайна. У юного Лорина не было ни одной свободной минуты: наряду с работой в оркестре он руководил Питтсбургским квартетом Изящных искусств, выступал соло и посещал занятия на вечернем отделении университета, изучая экономику, литературу, французский и русский языки. Маазель был мальчиком из хорошей семьи и понимал, как много значит высшее образование.
Однажды Маазель заменял кого-то из коллег и дирижировал Первой симфонией Шостаковича. За этим занятием его увидел Виктор де Сабата, итальянский дирижер и композитор, и тут же посоветовал талантливому дирижеру отправиться на учебу в Италию. Для этого требовались средства и знание итальянского языка, а Лорин не обладал ни тем, ни другим. Но не в его правилах было отступать. Маазель выучил десять страниц итальянского разговорника (это оказалось не слишком обременительно — у юноши была феноменальная память, он наизусть знал самые сложные партитуры) и умудрился провести экзаменаторов, а потом обратился в Фонд Фулбрайта за стипендией. И, разумеется, получил ее. По словам Маазеля, это изменило его судьбу — и, кстати, позже он выучил восемь языков.
Так началась карьера, этапами которой стали все без исключения большие концертные мировые сцены и выдающиеся коллективы. Маазель был первым американским дирижером и на вагнеровском фестивале в Байрете, и в Венской опере, дирижировал премьерой в «Ла Скала», первой полной записью оперы Джорджа Гершвина «Порги и Бесс», премьерой оратории Кшиштофа Пендерецкого «Семь врат Иерусалима», Нью-Йоркским филармоническим оркестром в Пхеньяне (в 2008 году, и это был исторический концерт — первое выступление американских музыкантов в Северной Корее).
Несколько десятилетий его жизни связаны с Германией — с середины 1960-х годов Маазель работал в Берлине с ведущими музыкальными коллективами: был главным дирижером Немецкой оперы, руководил Немецким симфоническим оркестром. Идиллия закончилась в 1989 году: Маазель надеялся стать преемником Герберта фон Караяна на посту руководителя Берлинского филармонического оркестра, но вместо него был приглашен Клаудио Аббадо. Тогда дирижер прекратил все контакты с берлинскими коллективами, и музыкальной столицей в Германии для него стал Мюнхен. С 1993 по 2002 год он служил главным дирижером Симфонического оркестра Баварского радио, после чего собирался отправиться в отставку — удалиться на собственное ранчо, выступать время от времени как приглашенный дирижер, играть на скрипке и заниматься композицией. Несколько его сочинений для виолончели уже были исполнены Мстиславом Ростроповичем, а теперь он задумал написать оперу «1984» по роману Оруэлла (и написал, но позже — ее мировая премьера состоялась в Ковент-Гардене в 2005 году).
Но судьба распорядилась иначе: музыканты Филармонического оркестра в Нью-Йорке попросили Маазеля принять руководство коллективом. Отказаться было невозможно. Первое, что сделал дирижер, подписав контракт, — позвонил своему 98-летнему отцу. «Для него существовал только один город — Нью-Йорк, — вспоминал Маазель. — К моей работе в Берлине, Лондоне, Вене он относился довольно спокойно. Но когда я сказал: “Папа, ты не поверишь, но мне предложили руководить Нью-Йоркским филармоническим оркестром!” — он ответил: “Вот это — работа!”»
Маазель считал, и не без оснований, что дирижер — музыкальный эквивалент театрального режиссера, и невозможно добиться достойного исполнения, не внушая уважение музыкантам. А достичь этого можно лишь досконально изучив партитуры и понимая проблемы, с которыми столкнутся оркестранты, исполняя произведение. Нужно ли говорить, что этому он следовал неукоснительно.
Темпераментный и доминантный на репетициях Маазель, обладавший репутацией дирижера свирепой точности и холодных рабочих отношений, смягчился только с годами.
Он был уверен, что невозможно сделать карьеру в любой области без большой упорной работы, но не считал себя трудоголиком, умел наслаждаться жизнью и много путешествовал. К тому же был довольно равнодушен к славе и мало обращал внимания на критику — шутил, что музыкальными критиками становятся люди, не имеющие ни малейшего понятия о музыке. В 1963 году маэстро приезжал с концертами в Москву, и первое выступление прошло в почти пустом зале — фамилии Маазеля почти никто не знал. Дирижер не счел это достойным поводом отказаться работать и провел концерт как ни в чем ни бывало. Разумеется, билеты на остальные выступления разлетелись моментально, и больше московские ценители музыки своей ошибки не повторяли.
Этот не-трудоголик участвовал в создании трех фильмов-опер (франко-итальянской экранизации «Дон Жуана» Моцарта (1979), считающейся одной из наиболее успешных адаптаций опер на большом экране, «Кармен» Бизе, (1984) с Пласидо Доминго в роли Хозе, и «Отелло» Верди выдающегося режиссера Франко Дзеферелли), записал вместе с Андреа Бочелли альбом “Sentimento”, разошедшийся в количестве примерно три с половинной миллионов экземпляров, став одной из самых успешных записей классики, создал и записал переложение «Кольца нибелунгов» — 75-минутную оркестровую сюиту «Кольцо без слов». Среди его многочисленных наград — орден Почетного легиона Французской республики, изготовленное по индивидуальному заказу особое золотое кольцо, вручаемое почетным членам Венской оперы — и почтовая марка с его портретом, выпущенная в Австрии.
Вернувшись в Мюнхен в 2010 году, Маазель принял руководство Филармоническим оркестром и оставил свой пост лишь за месяц до смерти. Еще в конце июня он выступал на открытии очередного летнего фестиваля поддержки молодых музыкантов Castleton, придуманного и организованного Маазелем вместе с женой Детлиндой Турбан и проходящего в их имении в Вирджинии.
Итоги его карьеры — это больше 70 лет, посвященных музыке, больше 200 оркестров, которым повезло иметь такого дирижера, больше 300 записей классических произведений, больше 7000 концертов и миллионы людей, восхищавшихся его талантом.
Теперь — и вы.
