Железная хватка
True Grit
США, 2010
Режиссеры: Итан Коэн, Джоэл Коэн
В ролях: Джефф Бриджес, Хейли Стайнфелд, Мэтт Деймон, Джош Бролин, Барри Пеппер

После «Железной хватки» стало совсем очевидно, что три предыдущих фильма Коэнов были, по сути, тремя подходами к одной и той же теме. Объединяет их не идиотизм персонажей и не мрачность взгляда на мир и человеческую природу, а убежденность в том, что любая попытка концептуализировать происходящее заведомо обречена: герои тщетно пытаются найти мораль в истории, персонажами которой они оказались. Постаревший шериф, наемный убийца, сотрудники ЦРУ и жившие почти полвека назад евреи выглядят смешно, беспомощно или даже страшно, но вызывают в лучшем случае нервный смех. Логическим завершением трилогии стал «Серьезный человек», где зрителю представили трех профессионалов-интерпретаторов: одни призвал посмотреть на мир другими глазами, другой рассказал притчу про зубы гоя, а третий процитировал Jefferson Airplane. Дальше, в самом деле, некуда: тему можно считать закрытой.

Коэны ее и закрыли: «Железная хватка» не про интерпретации — она про волю, решительность и готовность действовать. Это — традиционные темы вестерна, и новый фильм Коэнов — вестерн в квадрате, если не в кубе: экранизация классического романа, уже перенесенного на экран в 1969 году и принесшего единственный «Оскар» Джону Уэйну, знаковой фигуре жанра. Впрочем, во всех интервью Коэны говорят, что следовали за романом Чарльза Портиса, а не за фильмом Генри Хэтэуэя, поэтому мы не будем, подобно американским критикам, рассказывать, чем герой Джеффа Бриджеса отличается от героя Уэйна, а четырнадцатилетняя Хейли Стайнфелд (Мэтти-2010) от двадцатилетней Ким Дарби (Мэтти-1969). Гораздо интересней посмотреть, что же Коэны сделали с книгой Портиса.

Я увидел фильм раньше, чем прочитал книгу, и потому попытался угадать, что же Коэны добавили при экранизации. Почти всюду я ошибся: например, финал верен духу и букве романа. Коэны вообще поменяли совсем немного: усложнили эпизод ночной перестрелки, добавили историю с повешенным и внесли несколько мелких штрихов (разговор через дверь сортира, письмо Мэтти матери, ее юридическую латынь и т.д.). При желании во всем этом можно обнаружить фирменную коэновскую иронию, но самым важным элементом мне представляется эпиграф, предваряющий фильм.

Картина открывается цитатой из книги Мишлей (она же — Книга Притч Соломоновых): «Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним». Это, конечно, не просто эпиграф, а еще и краткий пересказ истории Ларри Гопника, Льюэлена Мосса и многочисленных шлимазлов из «Перед прочтением сжечь». Героев «Железной хватки», очевидно, следует описывать опущенной половиной цитаты «…а праведные смелы как львы».

Цитата неслучайно вынесена за скобки: если бы Коэны отдали ее одному из героев, то после трех предыдущих картин было бы невозможно воспринимать эти слова всерьез. Представим, как это произносят, серьезно глядя в камеру, Кокбёрн или Лабёф… да мы уже три фильма подряд смеялись этой шутке! Разве что в устах Мэтти цитата прозвучала бы серьезно (и в книге это как раз ее слова) — но Коэны, похоже, решили не рисковать. Они не только отправили нечестивых в эпиграф, но и вычеркнули из речи героини почти все библейские цитаты.

Между тем в романе их более чем достаточно: Мэтти много раз подчеркивает, что она — прихожанка пресвитерианской церкви и, ссылаясь на Писание, не забывает привести номер главы и стиха. Избавившись от бесконечных «Коринфянам 6:13» и «Римлянам 11:7», Коэны оставили в закадровом тексте только фразу из Псалмов («если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла») — кстати, отсутствующую в романе.

Я предполагаю, что таким образом Коэны хотели избежать комического эффекта трех своих предшествующих фильмов. Однако косвенным результатом этой операции стало то, что христианские мотивы, заданные в книге евангельскими цитатами, полностью исчезли из фильма: религия героини оказалась куда ближе к иудаизму с его «око за око», чем к христианству с его призывом подставить вторую щеку.

В результате фильм еще раз высвечивает связь иудаизма и пресвитерианства. Дело даже не в том, что, как принято считать, тезис Кальвина о безусловном предопределении — изначальном Божественном разделении людей на нечестивцев и праведников — возник под влиянием иудаизма. Важнее, что устремившиеся на запад поселенцы черпали силы в истории Исхода и поисках Обетованной Земли. Отсюда — эпическая интонация лучших вестернов, пустынность их пейзажей и жестоковыйная суровость героев, которую лучше всего описывают два слова, вынесенные в заголовок фильма и книги.

Поклонники братьев Коэнов любят выискивать в их фильмах скрытые смыслы. В «Старикам здесь не место» Коэны объявили, что объяснения бессмысленны. То, что происходит с человеком, и то, что его окружает, много больше любых слов и любых смыслов. Создатели традиционного вестерна знали это всегда — неслучайно их немногословные герои затеряны в огромном пустом пространстве, существующем словно само по себе и требующем не объяснений, а одного лишь мужества.

Пройдя долиной иронии и отчаяния, Коэны обрели интонацию размеренную, как бег хорошо объезженного мустанга. Вопрос о смысле и бессмысленности снят с повестки дня, не нужно ни морали, ни объяснений. Все просто: на краю пустыни нечестивец убил праведника и три человека пустились по его следу. Они были отважны, как львы, путь их шел через бескрайние , пространства, сухие листья шуршали под копытами лошадей, туман стелился над землей, и Господь хранил их.

Еще Коэны:

Глазами актеров
«Серьезный человек»
Рецензия на книгу "Железная хватка"