Линор Горалик: Давайте начнем с самого сложного. Полное название фонда «Генезис» — Genesis Philanthropy Group. В слово «филантропия» сейчас вкладывается очень много разных смыслов, иногда негативных. Что это слово означает для «Генезиса»?
Сана Бритавски: Дело в том, что когда создавался фонд «Генезис», было важно, с одной стороны, найти имя, которое будет соответствовать нашим задачам и желаниям, с другой — имя, которое будет не просто набором звуков. Плюс — для нас было очень важно, чтобы имя было международным, потому что мы работаем в разных странах (в Германии, в России, в Израиле, в Америке, Канаде). Слово «генезис» не только отлично звучит на разных языках, но и с точки зрения смысла оказалось для нас значимым: мы начинали новое, мы хотели стоять у истоков новых дел, и этим характеризуется наш подход к филантропии. Действительно, филантропия на сегодняшний день — очень размытое понятие. То, чем мы занимаемся, это поиск подходов, которые позволят русскоязычным евреям и их потомкам по всему миру найти путь к еврейской традиции и культуре. Мы полагаем, что знание своих корней, безусловно, обогащает человека, делает его жизнь гораздо более полной, гораздо более цельной. Мы считаем, что это плюс — ощущать себя частью такой длинной, сложной, богатой истории.
Л.Г.: Если в одной фразе сформулировать, чем именно занимается филантропическая организация «Генезис», то?..
С.Б.: «Генезис» — это организация, которая создает для русскоязычных евреев возможность остаться внутри еврейского мира.
Л.Г.: Слово «остаться» употребляется в таком контексте очень редко. Очень многие организации говорят: «Мы направлены на людей, которые далеки от еврейства, мы хотим, чтобы они примкнули к своей традиции». Но «остаться»?
С.Б.: Я, наверное, начну с примера. Существование черты оседлости и бытового зверского антисемитизма создавало ситуацию, когда евреям было спокойнее и безопаснее оставаться в своей среде, а для еврейских лидеров было важно удерживать евреев внутри этой среды. Потому что большой мир — это риск, что в твою голову просочатся другие идеи, ты выберешь другой путь, не связанный с еврейством (я не говорю о том, хорош или плох этот выбор; мы обсуждаем сам факт). И все же кто-то выходил за черту, шел в далекий и страшный мир, учил далекие и страшные языки, эмансипировался. С одной стороны, это дало важнейший толчок еврейской мысли, сделало евреев гораздо менее гомогенным народом, позволило евреям стать гораздо более влиятельными. С другой — в этом были не только плюсы, но и минусы. Сегодня антисемитизм, безусловно, есть, он никуда не исчез, но он часто очень меняет свои маски. Где-то он становится антиизраилизмом, — а если ты не израильтянин, то и антисемитизм вроде бы не твоя проблема. Где-то можно говорить о том, что исчез прежний уровень государственного антисемитизма, с пятой графой и лимитом на поступление в институт. А вокруг такой огромный информационный поток, так много идей, так много людей, ярких, чудесных. Они увлекают тебя в свои миры и культуры. Может быть, это и хорошо, — но у тебя остается все меньше и меньше корней, за которые ты можешь зацепиться и которые являются твоими по праву. Я вижу еврейство как огромное дерево с очень мощными корнями, сильной кроной и очень разными листьями. Еврейство исключительно многообразно, и мы пытаемся сделать так, чтобы это дерево всегда было привлекательней для тебя, чем миллион других деревьев, даже если они чудесно украшены. Мы предлагаем тебе корни, за которые можно зацепиться. А дальше интересуйся всем, чем угодно, — это замечательно и важно. Но это не повод бросить на дороге то наследство, которое у тебя уже есть.
Л.Г.: Вы дважды упоминали, что это плюс — быть частью еврейской традиции. Почему плюс? Что человек выигрывает?
С.Б.: Я думаю, в первую очередь это дает возможность пользоваться огромным опытом — не лично своим, но гораздо большим: историческим опытом других людей. Мы все понимаем, что учатся только на своих ошибках, — но это (в некотором смысле) тоже твои ошибки. Ошибки еврейского народа, беды и трагедии еврейского народа — они твои. И можно пользоваться этим огромным багажом, потому что он принадлежит тебе.
Л.Г.: Как именно? Буквально — как употреблять этот багаж в твоей частной, повседневной жизни?
С.Б.: Положим, передо мной стоит какая-нибудь личная проблема. Как перед частным лицом, или членом семьи, или ребенком своих родителей, или соседом, соучеником, солдатом — неважно — есть тысяча ролей, в которых мы принимаем решения. Для решения этой проблемы можно воспользоваться личным опытом, опытом своих родителей, а можно — мнением и опытом народа, из которого ты происходишь. На пути каждого из нас встают, к сожалению, тяжелые моральные дилеммы.
Кто-то скажет: «Я пойду к раву и спрошу, как быть». Светский человек скажет: «Я, конечно, к раву не пойду, — но я точно знаю, что, например, у еврейского народа принято до конца заботиться о своих родителях. Это — часть нашей системы ценностей, нашей истории, — значит, так следует поступать и мне. И когда передо мной возникнет еще какой-нибудь сложный вопрос — я снова могу пойти путем, которым принято было ходить у моего народа».
Я с детства помню фразу, которая часто звучала в моей семье, когда речь шла о некрасивых поступках: «Евреи так не делают». Я была ребенком, видела рядом с собой представителей разных народов, мне трудно было понять эту фразу, но я запоминала: «Евреи так не поступают». Мне это казалось странным, а сегодня я вполне могу сказать так своим детям. Естественно, еврейская история — не плоскость, а разнообразный и сложный рельеф. Но важно знать, что есть какие-то границы, за которые неправильно было бы выходить.
Л.Г.: Мне вдруг показалось, что это своего рода разговор про устную Тору — про историю как кодекс норм и понятий.
С.Б.: Конечно. Я отношу себя к советским евреям, потому что родилась в Советском Союзе. Я росла в тот период, когда еврейская жизнь в СССР выходила из застоя. Она была безумно интересна для меня именно этим: понимание, что за твоей личной судьбой стоят века истории. Возможностью ощутить пусть и слегка наигранную, но родственную связь с царем Давидом, думать: какой чудесный, какой многогранный мужчина, какой воин и поэт, какой правитель. Ощущать себя частью истории, мне кажется, огромный плюс. Если бы в моей жизни этого не было, это бы очень ее обеднило. Мне кажется, даже при всех моих интересах — к истории, к литературе — мой интерес к еврейству сильнее.
Л.Г.: Но где есть плюсы — там есть минусы. В чем минус того, чтобы чувствовать себя евреем?
С.Б.: «Быть евреем» очень часто означает отвечать за весь еврейский народ.
Л.Г.: Ого. Что эти слова значат лично для вас?
С.Б.: Давайте пойдем от обратного. Мы знаем, что антисемитизм — это попытка обвинить целый народ в недостатках или плохих поступках кого-то одного. А евреи — это не просто народ, это коллектив, хотят они того или нет; может быть, это семейный коллектив, родственники, — и ты не можешь сказать, что не имеешь отношения к своим родственникам, даже если в реальности они что-то делали 400 лет назад, а ты живешь сегодня. Если ты присваиваешь их опыт, присваиваешь плюсы еврейства — бери на себя и все остальное тоже. Есть сложные моменты, когда тебя обвиняют в исторических грехах. Скажем, «вот вы, евреи, невероятно активно участвовали в красном терроре: посмотрите списки работников органов, которые вы так осуждаете, — там в одни годы некуда плюнуть, одни евреи, а в другие годы — поменьше, конечно, но все равно достаточно». В этот момент я понимаю, что беру эту вину на себя, хотя всецело осуждаю поступки этих людей.
Да, мы активно принимали участие в этой истории. С другой стороны, мы принимаем активное участие во всех историях. В нас есть бесконечная взволнованность миром: как же он строится, куда же он идет, что же с ним случится дальше? Мы почему-то чувствуем ответственность за то, каким будет мир: так было и в начале XX века, и в конце XIX, и в конце XX, и в начале XXI. Мы все время оказываемся среди той наиболее творческой группы людей, которые не согласны с мироустройством, — потому что мироустройство всегда не идеально, а у нас есть потребность его совершенствовать.
Это ни в коем случае не оправдывает людей, которые в погоне за этим совершенством совершили ужасные поступки. Тем не менее, я понимаю, что для многих из них возможность покинуть замкнутый мир тогдашнего еврейства, влиять на большую культуру, радикально изменить свой социальный статус имела огромное значение. Мне кажется, это касается даже тех, кто отказывался от своего еврейства, менял имя и фамилию и говорил, что с евреями его ничего не связывает, но вот эта взволнованность мироустройством и была тем «еврейским», что в них присутствовало.
Л.Г.: Как можно помогать человеку остаться в рамках еврейской традиции, не играя при этом роль узколобых тиранов, которые говорят: «Не смотрите по сторонам!»? Какими методами?
С.Б.: Методов на самом деле немало. Для кого-то это — путешествие в Израиль, знакомство с Израилем как с современным и древним государством. Обычно это знакомство производит огромное впечатление. Причины этого непросты, они очень индивидуальны, но я очень много лет организовываю такие поездки и моему опыту можно поверить. Представьте — человек впервые приезжает в Израиль. У него могут быть самые разные представления об этой стране: где-то фантастические, полусказочные, где-то — пугающие, созданные средствами массовой информации той страны, откуда он приехал. И вот он осторожно ступает по аэропорту Тель-Авива и спрашивает меня, почему тут так все гладко и красиво и где же, собственно, дыры от снарядов? Он проводит десять дней в рамках программы «Таглит» или полгода в рамках проекта «Маса» или включается в другие проекты, связанные с изучением современного Израиля, его культуры. И в какой-то момент это знакомство со страной начинает говорить с еврейским «я» человека, с его метафизическим «я». Кстати, не только метафизическим: очень многие оказываются потрясены тем, сколько людей похожи на них внешне.
Л.Г.: Продолжая разговор о методах: человек едет на десять дней, возвращается — что делать с ним дальше?
С.Б.: Этот вопрос пока открыт. Наш путь — предлагать ему огромное количество очень разных проектов и программ, в надежде, что что-то окажется ему близким. Не существует единого пути в еврействе, еврейство очень разнообразно. Скажем, человека больше всего интересует история Холокоста. История очень сложная, у евреев СССР и России с ней двойная связь: как часть народа, который воевал, и как люди, которых уничтожали. Мы предоставляем человеку возможность изучить эту дилемму. Скажем, есть проект «Феникс», который позволяет человеку пройти годовой курс: половина времени — получение новых знаний, видеоуроки, лекции, поездки в места, имеющие отношение к Холокосту. Как увязать войну в Советском Союзе и то, что происходило в Польше? Комбинаты промышленного уничтожения евреев — и безумные огромные овраги, где ничего нет, кроме ужасного ощущения, висящего в воздухе?
Вместе с тем, помимо получения информации и изучения истории и традиции, мы делаем ставку и на проекты другого рода: такие, где участник становится не просто воспринимающей, а действующей стороной, такие, где участникам приходится читать бабушкам книжки, готовить бесплатные обеды, сводить ветерана в магазин, поработать с детьми и рассказать, что ты видел, и так далее. Мы стараемся, чтобы проект объединял три момента: «Я чувствую, я знаю, я делаю». Потому что каждый из них в отдельности прекрасен, но недостаточен. Еврейство — это активная позиция. Когда ты даешь человеку знания о еврействе, ты должен предоставить ему возможность их применить на практике. Знания дают человеку единение, единение нужно превратить в действие. И мне кажется, что это тоже очень еврейская штука: судить не по мыслям, а по действиям. Потому что в действии ты проявляешь свое наиболее честное «я».
Л.Г.: Тогда с чем приходить в «Генезис»? С какими запросами или с какими идеями проектов?
С.Б: У нас есть сайт, там списки проектов, адреса, мейлы. Если нам предлагают проект — мы задаемся вопросом, почему надо вкладывать деньги в этот проект деньги, а не в другой. Мы и сами стараемся смотреть по сторонам очень внимательно: если какой-то действующий проект нас интересует, мы сами к нему придем.
Л.Г.: Какого рода проекта, организаций, инициатив сейчас не хватает? Где дыра?
С.Б.: Проектов много, есть дефицит консенсуса между еврейскими организациями. Не хватает желания работать вместе. Даже если оно декларируется, дальше декларации дело не идет. Конечно, существует борьба за ресурсы, и она разобщает и делает из потенциальных партнеров конкурентов. Однако из-за того, что многие еврейские организации не могут договориться и пойти по какой-то дороге вместе, мы сами часто создаем дыры между разными интересными проектами и теряем людей. Положим, человек поучаствовал в еврейском проекте, он очень доволен, он хочет продолжать — нужно срочно предложить ему что-то еще. Ни одна организация покрыть все на белом свете не может, для этого нужно честное партнерство, настоящее партнерство, не декларативное. Не создание организации с целью бесконечного выпуска пресс-релизов. Эта проблема больше, чем проблема ресурсов.
Л.Г.: Что можно сделать, чтобы эта ситуация изменилась?
С.Б.: Учиться идти на компромисс, веря в свое дело. Я не представляю себе народа сильнее, чем народ, способный договориться друг с другом. Мы можем быть разными, мы можем считать себя оригинальными и особенными, но я думаю, что вместе мы сильнее, чем по отдельности. Вот, к примеру, наш фонд уже много лет сотрудничает с фондом Ави Хай, вместе мы провели целый ряд проектов. Сегодня один из самых замечательных — это уникальное в своем роде приложение JKniga, которое открывает подписчикам доступ к богатству еврейской литературы со всего мира, в переводах на русский язык. Число пользователей этого приложения растет каждый день. Так что сотрудничество между еврейскими организациями возможно, оно всегда бывает весьма продуктивно, и очень хочется, чтобы такое случалось чаще.
Полезные ссылки
Фонд «Генезис»
Программа «Таглит»
Проект «Маса»
Фонд Ави Хай
Приложение JKniga
Страница проекта «Феникс» на Facebook
