«Букник» часто разговаривает с евреями о сохранении корней, о связи с жизнью до Катастрофы, ведь в России не так много людей, которые чувствуют свою реальную связь с поколениями прадедов. Если считать, что для России год катастрофы — это 1917-й, то именно поэтому нам кажется важным поговорить с русским человеком, который сохранил сильное чувство своего дома, реальные семейные традиции. Как у тебя это получается?
Меня так воспитывали с рождения. Родителям нужен был преемник, причем такой, который бы с не меньшей страстью, чем они, был предан Поленово. Вот они все и сделали для того, чтобы захватить меня этим семейным делом.
Отец учился в 110-й московской школе. В одном классе с ним учились и Натан Эйдельман, и Владимир Фридкин, и Борис Жутовский, и Вольдемар Смилга… замечательные люди, потрясающие.
Родителей отца репрессировали, они отбывали срок, и он с 14 лет практически остался совсем один. И к друзьям, которых он встретил в 110-й школе, и к их семьям, которые ему помогали, он сохранил на всю жизнь благодарность. Можно сказать, навсегда остался «стодесятником». Бывшие одноклассники из года в год встречались каждую последнюю субботу ноября: я прекрасно помню их встречи, в том числе и в Доме литераторов. Часто отец брал меня с собой. Помню, один раз мы входили в зал, и дядя Тоник Эйдельман вскинул руки и объявил громогласно: «О, Поленовы, Поленовых на царство! Это же потомки Романовых!» (Смеется.)
Хорошо помню и последнюю встречу дома у дяди Юлика Крелина: как за столом сидели и сами «стодесятники», и мы, их дети. Это все — мое детство, отрочество.
Это было время, когда многие папины друзья-одноклассники стали уезжать в Израиль, чаще всего ради будущего своих детей. Отцу было тяжело, когда уехали его самые близкие: Анатолий Василевицкий и Борис Харитон. Я помню наши семейные разговоры о том, что уезжают насовсем, оставляя все, теряя социальный статус. Подтекстом таких разговоров была мысль о расставании навсегда. Именно так в моей жизни впервые возникла тема Израиля. Однако ведь было и семейное — тяга Василия Поленова к Палестине, его путешествия, его картины.
Речь ведь об эмиграции конца 80-х?
Именно. К сожалению, отец не дожил до того момента, когда стало возможным свободно ездить туда-сюда. Да, были письма, но все равно сохранялось чувство, что вот уже больше никак не соберемся и не увидимся.
У моего отца была мечта: поехать на Святую землю, пройти маршрутами Василия Поленова… Однажды они с матерью все-таки выбрались дня на три, но это было связано с какими-то сложностями. У них не получилось со всеми встретиться, однако именно с дядей Толей Василевицким они немного поездили по поленовским местам, нашли замок Танкредо, изображенный на одной из картин художника. И я была потом в этом замке, мне показали его, он на горе стоит, в Тверии.
А ты Поленова по папе? Расскажи, каким еще было твое детство?
По папе, да. Моя история — еще и в том, что родители себя полностью отдавали делу. Когда я была совсем маленькой, меня передавали с рук на руки молодые сотрудницы музея: эта присмотрит, та покормит. Когда я научилась ходить и вылезать из своей кроватки, то уже бесконтрольно бродила по усадьбе, неумытая и диковатая, как Маугли. (Смеется.) А в это время у нас в Поленове снимала комнату бездетная пара — хочу особенно о них рассказать. Очень скромные учительница и инженер, Елена Самойловна Носовицкая и Семен Исаакович Кушнер. В какой-то момент они меня встретили на дорожках парка, привели к себе, покормили, умыли, а потом подошли к маме и сказали: «Давайте мы будем Наташу брать на целый день». И так получилось, что в результате они меня вырастили, я даже называла их бабушкой и дедушкой. У меня была одна бабушка Тамара — родная, а вторая бабушка — Елена Самойловна, и дед Семен. Когда дед Семен овдовел, мы забрали его к себе в Поленово, где он был нашим единственным дедушкой, моим, а потом моих детей. Я его и похоронила на нашем семейном Бёховском погосте.
Семен Исаакович Кушнер и праправнук Василия Поленова, тоже Василий. Фото Никиты Машкина, 2005.Сейчас часто думаю: почему я у него ничего не спрашивала? Уже после его смерти, разбирая архивы, нашла фотографии, документы. Семен выправил себе паспорт, в 16 лет ушел добровольцем на фронт, участвовал в битве за Москву, дошел до Берлина связистом. На 9 мая, когда он надевал все свои ордена, мы его спрашивали: «Дедушка, расскажи, как там ты воевал? Расскажи про битву за Москву?» И он отвечал: «Господи, сколько же их было там, молодых парней, всем по 16–17–18 лет, красавцы, высокие, потрясающие; и никто не выжил — один я до вас дополз».
Года через два после его смерти я разговорилась с кем-то из своих друзей, и мне сказали: «Ты обязательно должна пригласить человека, который прочтет кадиш на его могиле!» Конечно, когда мы его хоронили, мне это и в голову не пришло, я даже не задумывалась об этом. В итоге, конечно, мы все сделали как надо. Хотя для деда Семена тема Израиля была далекой, и если его спрашивали: «Ты бы хотел поехать в Израиль?», он отвечал: «Какой Израиль? Там же нет рыбалки!» А занимался он именно подледной рыбалкой, зимой сидел над лункой, приобщал к этому и меня, и моего сына.
Вот это все — важные детали формирования моей личности. Еще хочу добавить, что я — верующая христианка: осознанно крестилась, когда мой папа был тяжело болен; мне было важно, чтобы он увидел, что я это сделала. И, возвращаясь к теме самоощущения, для меня аксиома, что Новый завет неотделим от Ветхого, как и данность, в которой мы живем.
Фото Екатерины Бураковой, Поленово, 2015.Наташа, у тебя есть очень важное чувство того, что Поленово — это твой дом. Скажи мне, как вам удалось этот дом сохранить в качестве семейного? И в сталинское время, и в 90-е, и сегодня?
Это, конечно, чудо! Объясняет его только абсолютная, страстная и жгучая любовь Поленова к своему родному гнезду. Ну и, конечно, отношение потомков к его завещанию как к своего рода скрижалям Моисеевым. Что бы ни случилось, во что бы то ни стало ты идешь сквозь мглу и ветер (смеется) и руководствуешься этими скрижалями, больше ничем.
Технически тысячу раз музей пытались закрыть. Дочери Поленова писали письма Сталину и искали возможность вообще как-то остаться в усадьбе, потом про них как-то забывали. Ну и надо понимать, что музей Поленова находится все-таки вдали от столицы.
В Поленове.Но формально музей был передан государству?
Он был передан государству еще самим Поленовым, который сам усадьбу музеефицировал и сам водил здесь экскурсии. Более того, у него не возникало ни на минуту мысли о том, что это пространство может быть частной собственностью. Он для этого и строил усадьбу, это был такой завет художника — народный музей, первый деревенский музей, просветительский центр. Таким наш дом и остается до сих пор. Он никогда не был формально местом жизни и отдыха, всегда был национальным государственным музеем Поленова, а семья Поленовых — его хранители. Параллельно множество раз Поленово пытались уничтожить: линия фронта проходила по Оке, в усадьбу и заходили немцы, и располагался гарнизон советских солдат; дом не раз попадал под артобстрел; сын художника был репрессирован… В общем, дому досталось столько же, сколько и всей России в ХХ веке.
Как тебе пришло в голову сделать летний фестиваль «В поисках Земли обетованной»?
Началось с того, что во Франции открылся сквер имени Василия Поленова. Мне захотелось как-то это отпраздновать, и мы придумали фестиваль «Неделя франкофонии»: приехала французская рок-группа, писатель Оливье Блейз, собралась очень интересная команда, было много гостей, пресса писала о нас. Я поняла, что это замечательная практика: летом в усадьбах устраивать фестивали, спектакли. Мы стали думать, какая следующая большая географическая любовь была в жизни Поленова после Франции? И конечно, это Ближний Восток: он ездил туда всего дважды, но библейские сюжеты так его захватили, что он работал над ними долгие годы, собственно, они и стали главным делом его жизни.
Фото Екатерины Бураковой, Поленово, 2015.Расскажи, что будет в этот раз?
Во Франции я жила и училась, знаю ее хорошо, поэтому сама и курировала французскую неделю. Но для нынешнего фестиваля мы сразу пригласили куратора: замечательную пианистку, ученицу великой Элисо Вирсаладзе — Басинию Шульман. Она тут же собрала блестящую музыкальную программу. Открывает фестиваль джаз- и соул-певица Дгани Цабари, закрывает — клезмер-ансамбль «Лакоча».
Между ними выступит и контратенор Алон Арари с аккомпаниатором Гидеоном Брейтером, и ансамбль Villa Barocca. В общем, музыкальная программа будет очень мощной, вдобавок она обрастает соответствующим литературным содержанием. Дина Рубина оказала нам честь и тоже согласилась приехать; я очень жду художника, доцента Израильской академии художеств «Бецалель» Александра Окуня. Ведь я сама искусствовед, занимаюсь декоративно-прикладным искусством, стилем art & craft, в котором работала младшая сестра Василия Поленова Елена. Я знаю, что и для Александра Окуня этот вопрос не чуждый, и, возможно, мы могли бы впоследствии провести совместную конференцию в «Бецалеле». Также очень жду встречу с Дмитрием Мазо — архитектором и историком архитектуры. Его лекция пройдет на фоне работ моего хорошего друга — фотографа Алексея Народицкого, его выставки «Белый город Тель-Авив». Журналист и музыковед Йосси Тавор выступит с фильмом о первых переселенцах на Святую землю «Ослепленные солнцем». А закончит фестиваль музыкально-литературное выступление Басинии Шульман и Леонида Каневского «Где блуждала Суламифь» по рассказу Александра Куприна. Я очень жду этот фестиваль: уверена, что благодаря ему я сама для себя сделаю много открытий.
Что такое Земля обетованная? Этот вопрос можно взять эпиграфом ко всей русской культуре: что значит наша икона, наша фреска, наша поэзия, наша литература без поисков действительно духовного смысла? Я лично — Наташа Поленова — сейчас нахожусь в поисках Земли обетованной, своей собственной. Впервые я попала в Израиль лет десять назад — приехала к своей старой подруге, которая живет там уже давно, а обрели мы друг друга через «Фейсбук». Итак, я приехала на каникулы с детьми и начала открывать для себя Святую землю. У меня в этом было множество ориентиров (часто полярно противоположных): христианская вера моей бабушки Тамары Васильевны (кстати, моя бабушка родилась в 1917 году и ушла всего несколько месяцев назад); картины Поленова как некий иллюстративный ряд; книга «Сын человеческий» отца Александра Меня, который всегда был для меня непреклонным авторитетом. И наконец, роман «Исход» Леона Юриса, который я прочитала запоем сразу по приезду в Израиль.
Во время съемок фильма «Евангельский круг Василия Поленова» с Еленой Якович и Александром Иличевским. Израиль, 2014 год, фото Бориса Беленкина.Так вот, весь этот эмоциональный багаж я привезла в Израиль, и вдруг для меня все стало на свои места. Поленов во время путешествия по Святой земле, проходя мимо любой пещеры, говорил: «Возможно, Господь проходил именно здесь». Вот и я приезжаю туда, и это ничем не объяснить: для меня присутствие Бога в святых местах ощутимо физически.
По сути, я тоже нахожусь сегодня в личных поисках Земли обетованной. Для меня этот фестиваль очень символичен. И люди, которые приедут, которые составляют культуру нынешней Обетованной земли, нынешней Святой земли, тоже очень важны.
Послушай, когда мы говорим про нынешнюю Обетованную землю — имеем в виду современный Израиль, религиозное государство. То, о чем ты говоришь сейчас, ссылаясь на опыт своей бабушки, — это все-таки христианство. Среди гостей фестиваля будет много иудеев — вот как ты решаешь для себя вопросы коммуникации в этом случае?
Ну, во-первых, я хочу расставить все точки над i и сказать, что наш фестиваль не является еврейским, равно как он не является русским, французским или каким-либо другим. Это фестиваль искусств и культуры. Есть определенная площадка — Поленово, куда приедут разные исполнители, музыканты. Потому что в своем роде Землей обетованной для Василия Дмитриевича Поленова после долгих странствий стал именно вот этот клочок земли — усадьба над Окой. И мы проводим фестиваль искусств, приглашая людей из тех стран и из тех краев, которые Поленову были так важны и дороги, где он черпал вдохновение для дальнейшей работы в своем имении. По-моему, это очень красивый замкнувшийся круг, и все очень символично. Наш фестиваль — я считаю важным это повторить — не имеет ни национального, ни религиозного оттенка. Если приедут люди верующие — мы им всегда рады. Например, Тульская еврейская община с большим энтузиазмом восприняла возможность послушать и Дину Рубину, и Александра Окуня, и Дмитрия Мазо, и Йосси Тавора, которых они знают. И я этому очень рада, это расширяет аудиторию Поленова. Люди, которые, может быть, никогда не приезжали к нам, вдруг приедут именно потому, что они знают наших гостей.
Мы на «Букнике» много об этом писали, думали и говорили — об отношениях между русскими и евреями. Ровно в том смысле, что для русского человека поиск Земли обетованной — очень важная часть самоидентификации. Скажем, гораздо важнее, чем для француза. И мне всегда интересно об этом говорить. Каким образом люди, находящиеся между культур, решают вопросы взаимодействия и похожести этих двух народов?
Израиль сам является перекрестком культур. Все это огромное количество ашкеназов, которые туда приехали и нашли своих братьев сефардов, насколько они были разные! Это рождало и взаимодействие, и в то же время противодействие. Но я совсем не специалист в этой области, и не мне на эту тему рассуждать. Может быть, после фестиваля какие-то вещи я пойму лучше. Мне действительно важно в интересующих меня темах дойти «до основания, до корней, до их причины…». Наверное, во многом я ориентируюсь на Василия Поленова — да что говорить, я занимаюсь только им и больше никем, все больше и больше погружаюсь в его внутренний мир. Вижу, насколько он был захвачен Палестиной. И мне это интересно. Я хочу поехать в Израиль, хочу пройтись дорогой Поленова, увидеть все его глазами, понять, чем он восхищался. Почему он был так заворожен этими людьми? Почему искал правду именно среди них?
Пойми, я всего лишь иду вслед за Василием Поленовым и нащупываю его следы, как он, в свою очередь, шел вслед за Иисусом из Назарета и запечатлевал его путь — в деяниях и пейзажах. Он восхищался этим человеком, восхищался библейским повествованием. А я восхищаюсь Василием Поленовым и — через него — Святой землей. Вот и вся история.
Напоминаем, что подробнее о фестивале и его программе можно прочитать здесь.
