Дмитрий Борко — журналист портала Грани.ру. Почти четыре года делал один из первых в рунете видеоканалов «Грани-ТВ» — в качестве оператора, интервьюера, менеджера, редактора и монтажера. Пишет, снимает фото- и видеосюжеты, делает спецпроекты в рамках «Граней». В последние полгода провел журналистское расследование событий 6 мая на Болотной площади, на основе его публикаций в «Гранях» работала Общественная комиссия. Официальный защитник Александры Духаниной, обвиняемой по «болотному делу», помогает всем адвокатам с анализом видеоматериалов и поиском свидетелей. В издательстве «Захаров» вышла книга Дмитрия Борко «1991, 1993» — фотоальбом о московских путчах 1991 и 1993 годов.

***

«История не повторилась, — пишет автор об октябре 93-го. — И если после августа 91-го проигравшая сторона оправилась достаточно быстро, то в октябре проиграли все, а не только те, кто встал на сторону парламента. Последствия тех событий я вижу и в сегодняшнем дне».

Путь, который выбирает страна, общество, обусловлен не только объективными законами истории, но и той, из Брэдбери, бабочкой, неосторожно раздавленной в кустах. Нельзя однозначно ответить на вопрос, почему все ушло в песок, но можно что-то очень важное почувствовать, разглядывая эти фотографии двадцатилетней давности, запечатлевшие наших сограждан в переломные моменты нашей общей жизни и судьбы.

***

Дмитрий Борко: Меня не то чтобы взрастили диссиденты и антисоветчики, на меня оказал сильное влияние мой отец и его круг, друзья студенческих лет, сокурсники по истфаку МГУ. Гуманитарии, вольнодумцы, самостоятельно мыслящие люди. Ну и дед, конечно, — я полдетства провел в их с бабушкой волшебной квартире в Измайлове. Дед был, как сейчас бы сказали, дизайнер, известный художник-оформитель, он был знаком с Родченко, увлекался фотографией. У деда была сказочная мастерская — станки, приборы всякие, ванночки. Я с трех лет часами сидел в темной комнате при красной лампочке, меня завораживала магия появления изображения на белой бумаге.

Увлечение фотографией периодически возникало в моей жизни то как развлечение, то как баловство, мой первый аппарат был дедовский ФЭД (он до сих пор жив, на нем даже сохранилась надпись: «Трудкоммуна НКВД им. Ф.Э. Дзержинского»), в шестом классе мне подарили «Смену», я все время что-то щелкал, проявлял. А годам к 26 я почувствовал, что хочу этим заниматься всерьез, что это мое призвание и есть. И ушел из «ящика», куда попал после института, надоело там смертельно, хотя это была очень хорошая школа жизни. Ушел на вольные хлеба, потому что всю жизнь выбирал между точными науками и страстью к изобразительному искусству. Немалую роль в моем решении сыграл знаменитый журнал «Чешское фото», многие люди моего поколения именно из него узнавали о последних тенденциях в фотографии и — шире — вообще в изобразительном искусстве, дизайне. Потом я познакомился с известными фотографами-неформалами Эдуардом Гладковым, Володей Филоновым, Лапиным, участвовал в выставках в горкоме графиков на Малой Грузинской...
А потом на московских улицах стало интересней, чем на дружеских кухнях и фотовыставках, ходи, смотри, снимай! Так мое увлечение стало профессией, и все три августовских дня 91-го я провел на баррикадах в качестве корреспондента «Независимой газеты».

С сентября 93-го я фактически жил в Белом доме, освещая противостояние Верховного Совета и Ельцина для самой лучшей к тому времени газеты «Сегодня». Когда начались октябрьские события, я понял, что, когда война приходит в твой родной город, это по-настоящему страшно.

С тех пор эта история надолго стала моей темой. Пытался разобраться во множестве родившихся из этих событий мифов — о таинственных снайперах на крышах, о тысячах расстрелянных в подвалах. Это вообще классический сюжет мифа — десятикратное увеличение жертв любого конфликта. Конечно, не было такого количества убитых, практически все события тех дней теперь известны. Но и те почти две сотни погибших, кем бы они ни были — идейными борцами, солдатами или случайными зеваками, попавшими под пули, — они жертвы настоящей войны. А любая война — трагедия. И нужно помнить, что может случиться, когда танки входят в город.