Когда само понятие «конца войны» в некотором смысле размыто, когда время после окончания военного конфликта понимается скорее как передышка, чем как бесповоротное изменение окружающего мира, откладывать жизнь до конца войны оказывается невозможным.
Так возникает не смесь, а взвесь войны и мира в израильской реальности, мерцание несовместимых, но постоянно сталкивающихся частиц бытия. В Израиле существует единый День памяти, отмечаемый по еврейскому календарю 4 числа месяца ияра (в этом году — 11 мая). Этот день посвящен не только павшим солдатам, но и погибшим полицейским, представителям служб безопасности — и жертвам терактов. В этом предлагаемом единстве памяти можно, кажется, увидеть и возвышенный, и очень печальный символизм. Возвышенный — из-за того, что подразумевается равноценность любой жертвы, вневременное и внеситуационное единство человеческих усилий. Печальный — ровно потому же: такой расклад сигнализирует, что усилия требуются от каждого; повседневные риски велики; к жертвам должны быть готовы частные лица. Чувство благодарности и сострадания погибшим солдатам смешивается здесь и с острейшим раздражением в адрес факторов, приведших к их смерти, — как бы каждый отдельный израильтянин ни оценивал эти факторы — и с обессиливающим чувством бессмысленной утраты, возникающим, когда человек, просто оказавшийся в некоторой точке в некоторое время, становится жертвой теракта.
Фонд «Ави Хай» продолжает начатый в 2014 году анимационный проект, приуроченный к Дню памяти. Несколько очень коротких роликов оказались прекрасной иллюстрацией к той не поддающейся иллюстрированию сложности, которой для Израиля оказывается восприятие войны. Боль, раздражение, гордость, страх, память, политическая разноголосица, единство и несопоставимость поколенческого опыта — возможно, попытка простой линейной иллюстрации, создания какого-нибудь одного сюжета провалилась бы: или пиши роман, или делай мини-анимацию про вещи попроще. Но проект «Лица. День. Память» выигрывает именно благодаря тому, как объединяющий принцип соотносится в нем с разношерстным исполнением. Ровно благодаря этому разнообразию персональных историй проект оказывается удивительно цельным, а благодаря подлинности самих историй — подлинным на некотором метауровне: межпоколенческим, страшным, нежным, печальным, полным осмысленной гордости и чувства бессмысленной утраты.
