Биография Биньямина Вассермана оставляет то впечатление, которое часто возникает при чтении биографий израильского «великого поколения»: именно этих людей имел в виду Давид Гроссман, вспоминавший свои мальчишеские фантазии о героях-первопроходцах, днем работающих на киббуцных полях, вечером с оружием патрулирующих границы, а ночью в палатке пишущих стихи. Вассерман, кажется, не писал стихов и не трудился в киббуцном поле (хотя рисовал, плотничал и играл на аккордеоне), но был частью того мира, в котором все делали все для того, чтобы существовало хоть что-то. Он учился судоходству в молодежном движении «Звулон», потом — в Хайфской морской академии; сбегал с уроков — оказалось, он тайно служил радистом в рядах «Хаганы», был ее членом с 1944 года. Вассерман был помешан на радио — DJ во всех смыслах: например, стал диктором на подпольной радиостанции, и насвистанные им первые такты «Ха-Тиквы» долгое время служили станционными позывными. После войны Вассерман оказался одним из тех, кто отвечал за связь с судами, нелегально доставлявшими евреев в Эрец-Исраэль. Собственную домашнюю радиостанцию он собрал вручную и учил свою маленькую дочь, Диди, обращаться с радиооборудованием. Во время его отлучек (он был, например, технологом в ходе Родосских переговоров) Вассерман поддерживал связь с семьей при помощи этой домашней радиостанции. В 1968 году подлодка «Дакар» с 69 членами экипажа, среди которых был и Вассерман, вышла из Портсмута в Хайфу. Ее готовились торжественно встречать 29 января, но четырьмя днями раньше «Дакар» перестал выходить на связь.
Чтобы включить русские субтитры, нажмите на нижней панели ролика иконку «Титры» слева от иконки «Настройки».
Когда речь идет о не вернувшихся с войны, с испытаний, с задания, существует представление о некотором периоде безвременья, мертвого времени между моментом, когда человека не стало, и моментом, когда его близкие узнают об этом. О современной войне часто говорят как о войне в прямом эфире — не только в медийном, но и в человеческом плане: мертвое время сокращается, близкие погибших рассказывают о том, что иногда чувствуют себя едва ли не свидетелями невыносимого момента потери, очевидцами смерти любимых.
