Интегрированный в советскую действительность гражданин вырвался на свободу, вышел из эмигрантского оцепенения, отбросил заботы и создал на досуге примечательный роман-документ. В тексте зафиксировано и психологическое перерождение героев, и бытовые детали, унижения, справки, что нанизываются на того, кто решился «отъезжать». Подзабытые объяснения: почему необходимо уйти из аспирантуры и почему окружающие вдруг начинают видеть в порядочном трудяге врага народа. Вместе собраны, слиты, обобщены рассказы и байки про процесс эмиграции от «еврей — это средство передвижения» до технических деталей, куда и что пересылать по почте.
Перед нами труд не профессионального историка, а классического одесского москвича, бывшего товарища из Министерства коммунального хозяйства, пионера и комсомольца, в 1980 году проделавшего трюк с выездом за границу и ныне проживающего в Калифорнии. Об этом своем пути, об исходе евреев из Советского Союза пишет Юзеф Бронфман — над столом у него висят привычные фотографии в сепии с портретами чопорных предков, коим и в голову не приходило, что отпрыски окажутся столь далеко.
— Олег Алексеевич, я извиняюсь за вторжение, хотела спросить у вас: попридержать молдавский портвейн или пустить в продажу?
Олег Алексеевич солидно задумался на минутку.
— А сколько его у нас?
— 10 ящиков.
— Только для своих!
Но не только они. В романе дочь коммуниста и ее суженый, учитель русского языка, также решаются на отчаянный рывок. Они совсем даже и не евреи. Но у них есть ближайшие «выездные» друзья. Пары готовы развестись и фиктивно пережениться. Чтобы уехать вместе.
И незаметно, где-то по слогам, где-то выпуская из виду событийную линию, разворачивается любовный сюжет — красивая любовь, дружба, трагедия. Героиня Соня — красавица, умница, умеет сгладить любой острый спор. Замечательная Соня, читателю не влюбиться в нее как-то даже и постыдно. Хотелось бы увидеть ту, живую, оригинальную, описанную автором в романе. По сюжету Соня окажется перед выбором — стать принцессой для алмазного короля Якутии, остаться женой положительного учителя русского языка или, забыв прошлое, умчаться в неизведанное с рукастым евреем, начав все с нуля. Разве что имея в запасе пару посылок, заранее высланных из СССР в Рим — на свое имя, до востребования.
«Да-а, — выдохнул из себя Антон, — любовь с первого взгляда. Но птичка выпорхнула из гнезда. Улетела, улетела. — Он разнял руки и театрально помахал ими, как птица в полете. — А как заставить таких птичек оставаться в гнезде?! А, Лёня, скажи мне, — Антон игриво обнял Фаню, — скажи мне, как ты удерживаешь такую птичку?»
Эта фраза появляется на первых страницах романа, еще до того, как перезнакомились герои. И только перелистав назад, прочитав весь роман, понимаешь, сколь она многозначна. И у меня, сентиментального, сочувствие мечется между всеми персонажами. Каждый исполняет роль, к которой его подталкивают коллективное решение, коллективные желания и социум в целом. Роман — добродушный, без ненависти, без натянутых струн, но с горьким послевкусием. И желанием узнать, как сложилась дальнейшая судьба друзей.
Бронфман врезает в текст абзацы, которые должны восприниматься читателем как видеоряд, «камера наезжает, мелькают кадры, воспоминания». Сам автор так описывает этот прием в письме к Букнику:
«Свой роман я назвал киносценарием (весь сюжет раскрывается через диалог). Я внес новый элемент в кино — фильмовые вставки, которых до меня не было. Старался увлечь, а иногда и отвлечь, зрителя, загрузив их весомо».
Должно создаться впечатление, что фигуры героев периодически выходят из фокуса, и автор переносит наше воображение в черно-белую архивную съемку, где важнее сама эпоха.
Документирование пережитого времени — весьма благородное занятие. Даже современники не все могут рассказать, как оно было. В повседневной жизни большинство граждан и не должно было сталкиваться с отъезжающими евреями. Да, многие слышали о таких, но как и почему люди вдруг решались уезжать, — это оставалось темой для праздных дискуссий. Непонятные евреи. Известно: СССР их выкормил, дал образование, обеспечил квартирой. За границей же — кому они нужны в стране жестокого капитализма? А тем временем читатели, выбравшие путь эмигрантов, признают, что текст Бронфмана написан о них лично. А что о них? Да всякие мелочи и детали. Помните анекдоты о вернувшихся в Россию: «Если будет плохо — пусть на фотографии ты будешь курить «Беломор». Вот эти инструкции они и сочиняли.
Постарайся запомнить. Если письмо тебя никто не заставлял писать, и ты его пишешь сам, добровольно, то обязательно вставь слово «вода», что-то о воде. Это сигнал! Если в письме нет упоминания о воде, значит, я не буду верить этому письму. Значит, тебя заставили его написать.
Такую инструкцию оставляет уезжающий преподаватель русского языка своему одинокому отцу. Не страшно ли? Расставаться навсегда? Страшно. А целому поколению приходилось делать этот выбор. Для тех же, кто дочитает роман и будет сопереживать Антону, как я, автор прислал строчку из продолжения:
— Деточка, я понимаю... Наверное, это плохо. Но когда-нибудь вы будете гордиться Антоном, что он так поступил.
В России этот роман распространяется в микроскопическом количестве: 40 экземпляров на страну — автор сам привез их в чемодане. Если российский издатель заметит эту работу и возьмется за публикацию, у нас будет шанс почитать второй добрый до наивности роман Юзефа Бронфмана.
Еще об эмиграции:
Пули над Бродвеем::Новое небо и новую землю
Дочь партизана и сын патриота
Так жег Заратустра
Я пришел дать вам в морду
Те Кто Пришли стоят в дверях
Попугай-космополит и лев-антисионист
