А ведь креативненько, когда из привычного прямоугольного рекламного щита вылезает наружу рекламируемый продукт. Вот и в этой книге главный феномен — автор, он же герой, вылезающий в жизнь. Автор в мыслях — фоторяд в ЖЖ Элбома. Книга в авторском комиксово-картинном отображении — Myspace, справа — «о себе». Взгляните — и получите полное представление об авторе, о книге, о герое, о стиле и о том, стоит ли вам читать дальше.
Я запутываюсь, я не знаю, описываю ли автора или героя, и откуда я помню детали — из книги или из биографии. Кажется, про девушку Кармель — это из книги. Девушка, правда, в конце, прочитав роман, обижается на свой образ, но кто ж ее слушает, раз она об этом в романе и заявляет?
Ну да, я понимаю, что ты используешь секс и насилие в качестве фигур речи, которые отражают — или не отражают — общепринятые нормы поведения, как личные, так и общественные. Но скажи: тебе действительно надо было совокупляться со своей девушкой столь противоестественным способом, чтобы что-то доказать? Признаюсь, я была шокирована такой безвкусной демонстрацией литературной распутности. Боюсь, что ты рискуешь настроить против себя множество потенциальных читателей.
В момент действия романа Элбом подрабатывает медбратом в психиатрической лечебнице. Его подопечные — сумасшедшие. Они считают себя мертвыми и ни во что не способны верить. Со временем читатель замечает, что аляповатые рассуждения сумасшедших намного стройнее, чем рассуждения персонажей, с которыми сталкивается автор за периметрами лечебного блока. Впрочем, людей на свободе Элбом игнорирует. Он предпочитает царствовать среди душевнобольных — постепенно становясь одним из них. Лишь одно его радует в жизни — музыка:
— Да я вырос на этой музыке! Всю жизнь ее слушаю!
— И вам известна терминология хэви-метала?
— Да! Пауэр-метал, трэш-метал, дум-метал, блэк-метал, грайнд-кор, СПИД-кор, некробазз, технодэт. Дальше?
Дальше по упомянутому адресу можно посмотреть список групп, которые упоминаются в тексте.
Второй план романа — это давящая атмосфера Израиля. Нахальство и безаппеляционность государства и армии, нагло экспроприирующих время, машины, документы. Религиозные фанатики, промывающие тебе мозги всякой околесицей. Постоянное ожидание терактов. Страх, который твердит тебе, что всякий араб — враг. Шаттл и первый еврей-космонавт, который раньше, возможно, бомбил лагеря беженцев.
Герой взбирается на Гору Искушения, пишет работу по Робинзону Крузо, жонглирует услышанными фразами. Но рядом всегда Кармель, его искушение. Она врывается безапелляционно, любой сфере жизни она навязывает свое мнение, свои желания, свои замечания. Она беспечна и целеустремленна. Дуня из сказок, одновременно одетая и раздетая, верхом и пешком. Ей бы следовало жить не отдельным персонажем, а дьяволенком в голове у героя. Но нет, она самостоятельная, и тем сложнее автору ею управлять.
«Параноики» — первое (и пока последнее) произведение автора, и оно поражает напластованиями смыслов. Герой — эдакий персонаж Камю: все переживания бурлят внутри, и нет ему дела, как мы его судим, хоть он и ревниво за этим следит.
Вот я дурак. Ничего не может утонуть в Мертвом море. Все плавает. Обломки кораблекрушений. Брось туда тело, и оно обречено подняться на поверхность. Из мертвых, из могилы. Надоела жизнь. Надоело всё. Изучи и уничтожь.
И он идет и уничтожает общественные нормы, правила романа и границы между литературой и жизнью.
Еще особенности иерусалимского бытия:
Лучший район Иерусалима
Вилла по адресу Бен Маймон, 6
22 разрозненных факта об иерусалимском квартале Нахлаот
В Иерусалиме выгнали стихи на улицы
Хамшушалаим — 2007
Андрей Белый в Иерусалиме-1911
Между общиной и мегаполисом
