Евреи всегда считались «народом Книги». Но книги — и даже библиотеки, музеи и университеты — все больше заменяются компьютерами. Не станут ли евреи «народом Байта»? И если станут, что будет с их пониманием собственной истории? Такие вопросы поднимались на недавней двухдневной конференции «От доступа к интеграции» в Центре еврейской истории. На ее заседаниях библиотекари, архивисты и исследователи подробно обсуждали передний край еврейского цифрового мира. Они говорили о тех громадных технических задачах, что возникают при создании баз данных для научного и общественного использования, и представляли те проекты по оцифровке, которые с этими задачами успешно справляются. Кроме того, их интересовала и более трудная загадка — «интеграция».

Поразительно, сколько еврейской информации нам теперь доступно благодаря высоким технологиям. Труд, непосильный для простого человека — например, объединить сотни тысяч разрозненных фрагментов Каирской генизы в Нью-Йорке, Кембридже и других местах, — успешно выполняется компьютерами. Компьютеры же способны сохранить и распространить по всему миру все разнообразие еврейского звука, от хазанута и израильских народных песен до выступлений комиков «борщового пояса» и чтения Торы, что в Литве, что в Марокко. Еврейские газеты Израиля и арабских стран, фотоснимки Святой земли времен Оттоманской империи, архивы еврейских общин, как живых, так и уже мертвых, а в особенности — документы, представляющие разнообразную жизнь европейского еврейства, — все это уже или скоро будет доступно.

Тем не менее, высокие технологии, позволяющие получать дву- и трехмерные изображения из прошлого, не способны их полностью оживить. Как все эти потоки данных вольются в индивидуальные и коллективные процессы созидания исторической памяти, которую можно будет пощупать и почувствовать? Неужели наша связь с материальными останками прошлого будет лишь «продуктом на выходе»? Вот основная проблема интеграции. Участники конференции обсуждали интеграцию с технической стороны: как по разным проектам сотрудничать институтам, как претворять в жизнь инициативы — например, как объединять различные базы данных и внедрять функцию поиска? Для технически подкованных участников сама среда, вполне уместно, и есть сообщение. Однако интеграция в более широком смысле — задача не только для профессионалов. Да и главным образом — не для них.

Принстонский историк Энтони Графтон в главном докладе конференции выразил двойственное отношение к перспективам интеграции. Он пел дифирамбы цифровым коллекциям, так полезным для ученых, однако и вылил на слушателей ушат холодной воды, отметив главные проблемы оцифровки. Такие проблемы демонстрирует «Гугл», чье собрание «Гугл Букс» стремительно превращается в одну из крупнейших на свете библиотек. Работа «Гугла» зачастую бывает небрежна в исполнении — от клякс, оставляемых жирными пальцами, до причудливых и необъяснимых ограничений доступа к книгам, напечатанным десятилетия или даже столетия назад. Ирония, к тому же, в том, что в коллекции, созданной по сути поисковой системой, часто бывает трудно, а то и невозможно не только что-то искать, но и находить.

Кроме того, Графтон отмечал нехватку надежных лоций по этому огромному и бесформенному цифровому морю. «Википедия» совершенствуется, однако ей отчетливо недостает материала по менее хоженым местам. В политизированных вопросах она может заводить совсем не туда, а вопросы еврейской истории зачастую весьма политизированы. Графтон припомнил великого еврейского библиографа XIX века Морица Штайншнайдера, чьими неустанными библиотечными трудами для будущих исследователей созданы бесценные каталоги. Но, как отмечал сам Штайншнайдер, его читали «те, кто что-то знает». Кем будут написаны грядущие путеводители — учеными для ученых? Студентами и непрофессионалами? Компьютерами?

Графтон также подчеркивал опасность чрезмерной или недостаточной специализации. Гебраистика и иудаика, сказал он, — области знания не только университетские или библиотечные. Они пропитали собой все еврейское сообщество. Еврейской общинной жизни они придают не только интеллектуальную, но и своего рода трансцендентную суть. Но еврейская жизнь и еврейская наука постоянно текут и изменяются, — не напугает ли новый цифровой океан ищущих пловцов и мореходов? И наоборот: если любой ученик получит доступ к любому еврейскому тексту, идее, изображению или звуку — что станет тогда с еврейскими учителями и школами? Как им отыскать такие ресурсы? Да и станут ли они их отыскивать?

Одна форма сменяет другую, и следует взвесить и прочие возможные убытки и прибыли. У цифровой памяти есть преимущество — она способна воспроизводиться до бесконечности и с безошибочной точностью. При условии, что данные ввели верно с самого начала. Но кто сможет гарантировать подлинность цифровых файлов? А их хранение? Костры из цифровых книг пока невозможны; однако без универсально читабельных файловых форматов некоторые цифровые тексты могут всего через несколько лет кануть в лету.

Оцифровка, к тому же, представляет собой глубочайшую феноменологическую перемену. При оцифровке в жертву приносится уникальность самого артефакта — книги, фотографии, звука, постройки, пейзажа. Ее заменяет идея, вернее говоря — представление. Личность утрачивает чувственное восприятие артефакта в обмен на доступ к новым огромным массивам данных, до сих пор не организованных в знание. Для любителей книг что-то непреложно печальное есть в самой мысли о том, что еврейский мир сведется к содержимому жесткого диска, которое сможет проецироваться лишь на двумерный экран монитора. Точно так же, под сомнение ставится и судьба библиотеки как места для учебы, обмена знанием и созерцательного размышления. Многие университеты уже списывают материальные книги на склады и превращают свои библиотеки в кофейни с расширенными функциями. Но дело тут не только в ностальгии. Вопрос в том, усилит ли эта перемена отчуждение пользователей — или же увеличит степень интеграции? Особенно важно это для евреев, которым идеи и книги особенно близки как концепции.

И когда все у нас будет в доступе, когда размоются все границы — что у нас тогда станет еврейским материалом? Первоисточники и производные станут доступны для поиска вплоть до уровня отдельного слова, мазка, ноты — останутся ли сами по себе категориями еврейская история, литература, искусство и музыка? Или они неизбежно встроятся в иные, более широкие контексты? Иудаика уже давно стала тем полигоном, где налаживаются связи и пересекаются границы. Быть может, цифровая иудаика расширит сферу действия этого предприятия, и еврейский опыт станет по-новому вечен — но только если его удастся встроить в наши новые цифровые еврейские сообщества и в нас самих.

Источник: Jewish Ideas Daily. Алекс Йоффе — научный сотрудник Института еврейских и общинных исследований.