Две недели назад, в ужасную жару на похороны раввина Йосефа Шалома Эльяшива стеклось четверть миллиона человек. По просьбе усопшего никаких надгробных речей не произносили, однако всю следующую неделю пресса хареди писала почти исключительно о нем, о его жизни и о той пустоте, что образовалась с его кончиной. Даже газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала пространный некролог. Практически все еврейские СМИ мира так или иначе отозвались на это событие.
Кем же был рав Эльяшив, чем прославился и почему этого 102-летнего старца так везде почитают?
Думаю, многих удивит, что, подобно некоторым величайшим раввинам ХХ века, вроде Хазон Иша или Йосефа Соловейчика, Эльяшив никогда не учился в ешиве и никогда в ней не преподавал. Он был самоучкой — занимался по 16–20 часов в сутки у себя в квартирке или в синагогах, изредка ел, а спал и того меньше. Как следствие, его верность еврейскому закону была бескомпромиссна: никакое политическое давление или корысть не могли поколебать его решимость следовать требованиям галахи. Для общины хареди в целом, а в особенности для литваков, обычно ориентированных на ешиву, он представлял собой величайшую живую модель праведного исследователя Торы, и община не только обращалась к нему за галахическими решениями, но и просила политических советов и духовных наставлений.
Тем же, кто не входил в естественный круг его последователей, представляется, что он покинул сей мир, оставив довольно неоднозначное наследие. Начать с того, что взгляды Эльяшива менялись на протяжении его долгой жизни. Подобно некоторым другим раввинам он перешел от уважительных разногласий и даже сотрудничества с главным раввинатом Израиля к прямому антагонизму и агрессивному захвату власти. С юности и до пятого десятка, оставаясь по-прежнему хареди, он был близок с ведущими фигурами религиозного сионизма — такими, как равы Авраам Ицхак Кук и Ицхак Айзек Герцог (об этом в панегириках хареди не упоминается). Кроме того, Эльяшив служил судьей в Верховном государственном раввинском суде. Но в 1970-х он без церемоний подал в отставку после так называемого «дела Лангеров», когда раввин Шломо Горен позволил детям некой женщины жениться, хотя имелись подозрения, что дети эти — незаконнорожденные, следовательно им запрещено сочетаться браком. Для Эльяшива такое решение означало, что официальный раввинат государства скомпрометирован политикой и заботами о связях с общественностью. Не один десяток лет после этого он держался в стороне от всего сионистского.
Ситуация эта изменилась с ростом его известности в самом конце ХХ века, когда он начал проталкивать в государственные раввинские суды и на посты главных раввинов не-сионистов и антисионистов. Диктовалось это не потеплением его к сионизму и государству Израиль, но исключительно заботой о безработных раввинах хареди и стремлением увеличить влияние хареди на религиозную и общественную жизнь. В наши дни положение дел изменилось: раввины религиозного сионизма борются за должности в государственных раввинских судах, и редко кто из них становится муниципальным раввином. Поэтому сегодня многие израильтяне, недовольные жесткими решениями раввинов-хареди, призывают к фундаментальной реформе раввината — если не к его тотальному демонтажу.
Многие эти жесткие решения, включая самые противоречивые, вдохновлены тысячами галахических постановлений, изданных Эльяшивом. К примеру, он был сильно против какого бы то ни было давления — экономического, социального или физического — на мужей, отказывающихся предоставлять своим женам «гет», галахическое свидетельство о разводе, поскольку подобный развод может быть признан недействительным как совершенный не по собственной воле. Он даже выступал против заключения брачных договоров, нацеленных на уравновешивание прав мужчины и женщины при разводных процедурах.
Более того, Эльяшив оспаривал законность перехода в иудаизм неевреев, не принявших ортодоксального образа жизни, несмотря на то, что галаха это позволяет. Такая политика привела к злополучному решению раввина Авраама Шермана отменить гиюры, проведенные раввином Хаимом Друкманом, который принадлежит к религиозным сионистам. Что вызвало неутихающие международные политические и галахические распри.
В каждом из этих случаев нужно задаться вопросом: действительно ли Эльяшив поддерживал цельность еврейского закона — или же он игнорировал сложную религиозную и политическую реальность в целом не-религиозного современного еврейства и скорее играл на руку безответственному раввинскому истэблишменту?
Как бы оно там ни было, влияние Эльяшива в таких вопросах произрастало из идеологии, которая очень запросто может оказаться в процессе дезинтеграции. Идеология эта, известная под именем «Даас Тора», утверждает, что любые политические, социальные, экономические и общественно-политические вопросы должны выноситься на рассмотрение великим раввинам, которые представляют собой единственных легитимных арбитров еврейской практики во всех сферах жизни.
Непосредственным предшественником Эльяшива на посту ведущего раввинистического лидера литовского направления был человек, в полной мере олицетворявший собой «Даас Тора», — рав Элиэзер Менахем Ман Шах (1899–2001). Он активно участвовал в израильской политической жизни — заключал союзы, наказывал политических врагов и основывал партии. Эльяшив же, напротив, политическими маневрами интересовался мало, а картина мира у него, возможно, была несколько уже. Вопросы политики и общества он оставлял кругам активистов (на арго хареди — «асканим»). Это могло знаменовать собой демократизацию руководства, как предполагал профессор Еврейского университета Беньямин Браун, однако, с другой стороны, и означать то, что в кругах власти это означает традиционно: махинации советников, который фильтруют входящую информацию, а также обыкновенную коррупцию.
Однако же если Шах мог разумно претендовать на роль самого могущественного литовского раввина, которого должны слушать прочие раввины, Эльяшив так и не стал подобной фигурой — и, вероятно, никогда не пытался ей стать. Прочие раввины, в особенности из оплота хареди Бней-Брака, ведут за собой значительные множества последователей, даже не занимая настолько радикальные позиции, как Эльяшив. В последние десятилетия стало особенно ясно, что «Даас Тора» — не одна, их много, и каждую проповедуют раввины с разнообразными конгрегациями и состязающимися друг с другом мировоззрениями.
Если это само по себе не предвещает крах идеологии «Даас Тора», вот еще факт: имя Эльяшива появлялось на целой серии запретов, которые евреи-хареди в основном проигнорировали. Община по большей части не вняла его попыткам запретить программы профессиональной подготовки с выдачей степеней. Равно как и советам не включать светских предметов в образовательную программу для женщин хареди (несмотря на их необходимость финансово поддерживать супругов, беспрестанно изучающих Тору). Имя его фигурировало на запретах пользоваться интернетом, иметь выход в интернет дома и телефоны с доступом в интернет. На них в целом наплевали. Его именем подписывались запреты на книги на языках, которых он не знал; книги эти в итоге становились только популярнее. Но количество запретов раввина, на которые не обращают внимания, ограничено. Просто после определенного предела его авторитет уменьшается.
Поэтому вот, не взирая на все почтение, выказанное на похоронах, наследие Эльяшива оценить трудно. Ему в какой-то степени удалось изменить идеологический курс, и авторитет его был более ограничен, нежели принято считать. Вместе с тем он был несравненным исследователем Торы, которому пришлось иметь дело с глубочайшими проблемами современной жизни хареди, и он ставил своей целью уравновесить еврейский закон с общественным благосостоянием и самозащитой. Принимавшиеся им решения рождались из глубокой озабоченности благом той общины, которой он посвятил свою жизнь. Лишь время покажет, насколько они окажутся жизнеспособны.
Источник: Jewish Ideas Daily. Доктор Йоэль Финкельман живет с супругой и пятью детьми в Бейт-Шемеше, Израиль. Автор книги «Строго кошерное чтение: Популярная литература и состояние современной ортодоксии».
