У многих религиозных евреев традиционный молитвенник — сидур — вызывает смешанные чувства. Среди прочих сходным образом озадаченных был и великий хасидский ребе Нахман из Брацлава (1772–1810) — он выразил проблему прилично своему времени: кодифицированные молитвы с их хвалами и прошениями он уподобил наезженному тракту, а такие транспортные артерии всегда притягивают разбойников. Он имел в виду, что в рутине труднее сосредоточить разум.
Прошли века, но положение дел не изменилось. Мало того, оно ухудшилось: традиционный сидур вырос в объеме, тракт удлинился. Редкая птица осилит все молитвы, накопившиеся за два тысячелетия, а ведь их полагается читать, к примеру, по утрам каждый будний день. Сегодня, как это ни парадоксально, традиционное молитвословие похоже на всю современную жизнь — оно не оставляет времени на углубленное раздумье.
Но если одна проблема — молитвенник, другая — та легкость, с которой нынче уничтожаются традиции. И для кого-то эта проблема гораздо серьезнее. В конце концов, традиционный текст есть резервуар, где долго копились возвышенные мысли и чувства, потенциальная энергия, ожидающая освоения. Невозможно всерьез полагать, будто с упразднением этой традиции души евреев возьмут и оживут.
Почему традиционалисты так противятся изменениям существующих молитв или введению новых? Потому, объясняет Шпербер, что некоторые талмудические тексты вроде бы запрещают менять установленную литургию — «монету, отчеканенную нашими мудрецами». Однако, утверждает автор, тексты эти трактуются неверно. Вопрос непрост, но по сути Шпербер говорит о том, что авторитетные мудрецы пытались установить неизменную структуру обязательных и кодифицированных молитв, а никак не высечь в граните точные или непреложные формулировки. Наоборот, мудрецы хотели, чтобы в фиксированной структуре сохранялась сама душа молитвы, свободная и гибкая. Тезис этот Шпербер иллюстрирует множеством свидетельств того, что «во все времена [молитвы] дополнялись, видоизменялись, редактировались и обновлялись».
Раввинистические источники, тем не менее, очевидно противоречат утверждениям Шпербера — в источниках в явном виде говорится, что литургию менять запрещено. Шпербер, разумеется, с ними знаком, однако выводит их позицию из того сверхконсервативного отношения, что выражали еще вавилонские классики. А потому взывает к оппонентам этих классиков — их современникам в земле Израиля, которые «дозволяли и практиковали бо́льшую гибкость». В этом смысле Шпербер стоит на позициях реставрации — он старается оживить тот свободный дух иудаизма, коим славилась земля Израиля.
Под конец книги Шпербер обрисовывает два пути, которыми исторически менялась литургия. Либо новатором выступал какой-нибудь непререкаемый авторитет, либо община в целом меняла курс, и раввинам оставалось только благословить перемены постфактум. Тем самым мы переходим к нынешней ситуации. Не ожидая от сегодняшнего религиозного руководства ничего радикального, Шпербер все же надеется, что перемены начнут происходить снизу, если, конечно, «многочисленным конгрегациям захочется творчества».
И какие же перемены возможны? Если иметь в виду феминистический аспект, кое-что уже происходит. Вот хорошо известный пример: в некоторых ортодоксальных синагогах, включая одну иерусалимскую, к Торе вызывают женщин, и они ведут часть службы. Однако не случайно, что перемены касаются лишь этого. Равенство — доминирующая ценность современного общества — стало мощным орудием в руках защитников равных ролей в литургии для мужчин и женщин.
А как же перемены в иных сферах? Например, что делать с длительностью и рутинизацией молитвы? Здесь нам потребны закоренелые индивидуалисты, готовые высказываться нелицеприятно, рискуя при этом кого-нибудь оскорбить. Однако нынешний мир одержим толерантностью и добродетельными стараниями никого не задеть, поэтому рассчитывать, что эдакие личности появятся во множестве, не приходится. Зато у ультраортодоксов толерантность не входит в список приоритетных достоинств. Как впрочем, и новаторство.
И что ж тогда делать тем, кто недоволен нынешним состоянием традиционной литургии, но опасается высказываться, дабы не подорвать весь массив традиции? Тут на помощь опять приходит рабби Нахман из Брацлава. Он практиковал подлинно новаторский подход, который, к тому же, исправно приписывал и кое-каким библейским героям. Рецепт прост: удалитесь в пустыню, подальше от людей, и там изливайте свою душу Богу. В одиночестве.
Источник: Jewish Ideas Daily, Арье Теппер.//
Еще о подрыве устоев:
Тороидальные наклонности
Тора! Тора! Тора!
Ортодоксальные раввинши
Упомянутые книги
