В детстве французского кинематографиста Камаля Хачкара дед с бабкой научили берберскому языку. Жили они в Тингире, поселке в берберском оазисе к востоку от Атласских гор в Марокко. Став взрослым, он выяснил, что в этом городке, ставшим ныне исключительно мусульманским, некогда существовала внушительная еврейская община. Хачкар снял о ней фильм «Тингир-Иерусалим, эхо Меллы: Повторное открытие иудео-берберской культуры», показанный весной этого года на Сефардском кинофестивале в Нью-Йорке. Хачкар прошел в нем по Тингиру вместе с дедом; в каком-то месте они остановились, и Хачкар спросил у старика, здесь ли когда-то стояла синагога. Теперь ее там нет; как и в других берберских городах и поселках, от старых еврейских кварталов остались лишь осыпавшиеся глинобитные стены, пустыри и некогда еврейские лавки, которыми ныне владеют мусульмане.

Хачкару рассказали, что когда марокканские дети начинают расспрашивать о пропавших евреях, им отвечают: сионисты вынудили евреев покинуть их любимые деревни, те зарыдали и ушли. Его этот рассказ заинтриговал, и он отправился в Израиль по следам еврейских стариков, якобы изгнанных из Тингира. Все в слезах, иммигранты рассказали ему о своем детстве, друзьях и домах. Они пели старые берберские песни и вздыхали. Берберским евреям из Марокко непросто жилось в Израиле.

Но жалеют ли они о своем отъезде? Нет. И не только из-за того, что в Марокко белье приходилось стирать руками в реке, как напомнила одной матери ее дочь, родившаяся уже в Израиле. Евреи уехали оттуда, потому что у них не было другого выхода.

Берберскими районами Марокко владели племена; центральная власть начала распоряжаться ими только в ХХ веке. Хотя берберские племена мыслят себя этакими семьями расширенного состава, потомками одного конкретного предка, в реальности все намного сложнее. Семьи рабов, бывшие рабы и выжившие представители побежденных племен могли вливаться в то или иное племя как подчиненные члены. Берберские евреи принадлежали своим племена именно на таких подчиненных ролях. В своем фильме Хачкар ходит по развалинам брошенного еврейского квартала в маленьком берберском городке, а старик рассказывает ему о тесной дружбе евреев и мусульман: евреи его племени были как братья, говорит он, и сражались вместе со всем племенем, защищали территорию. Но когда его спрашивают, могли бы еврейские и мусульманские молодые люди влюбляться и жениться друг на друге, он содрогается от ужаса.

Следы берберского еврейства до сих пор видны в геометрической резьбе, напоминающей человеческие фигуры, на могильных камнях старого еврейского кладбища в Могадоре, ныне Эс-Сувейра. Берберские евреи завораживали французских этнологов ХХ века — те приезжали изучать их и фотографировать их женщин. Они носили характерные племенные украшения, у них были вышивки на одежде и татуированные лица. Лишь немногие из марокканских евреев говорили по-берберски. В больших количествах арабоговорящие евреи жили в Фесе, Марракеше и других крупных городах и разговаривали на еврейских разновидностях региональных диалектов арабского. После 1492 года к ним влились сефарды, изгнанные из Испании. Последующие пять веков в их общинах поддерживались собственные традиции, там говорили на своих языках и строили свои синагоги.

По еврейской жизни в Марокко ностальгировать легко — колоритные городки, превосходная еда. Сегодня несколько тысяч оставшихся евреев — преимущественно в деловом центре Касабланки — имеют марокканское гражданство. Евреев приглашают приезжать в гости и вести в стране дела. Правительство относится к Израилю умеренно.

Однако жизнь евреев в берберском или арабском Марокко никогда не была безопасна. В этом году исполняется столетие со дня Фесского погрома 1912 года: это полезное напоминание о том, что история евреев в арабской Северной Африке весьма походила на их историю на любой другой христианской или мусульманской земле. Мусульмане относились к евреям как к людям второго сорта. Евреи понимали, что живы они лишь потому, что мусульмане их терпят. В марокканском обществе евреи могли накопить большое состояние и иметь немалое могущество, однако подлинных прав у них не было, имелись только привилегии, которые им соглашались выделять мусульманское общество и султан. Многие века им приходилось мириться с тем, чем их обременяли соседи: с мелкими унижениями, непомерными налогами, а то и взрывами насилия. На первый Сионистский конгресс в 1897 году евреи Феса откликнулись учреждением филиала движения «Ховевей Цион» («Любящих Сион»).

В 1948 году марокканцы отреагировали на создание государства Израиль опустошительными погромами в Уджде и Джераде. На волне ненависти, не сходившей последующие несколько лет, евреев похищали и зверски убивали. Их не изгоняли из страны, как это было в Алжире; но жить в Марокко становилось опасно, и евреи начали уезжать. Они отправлялись во Францию, в Монреаль — и в Израиль, ибо впервые в истории у них появилась возможность вернуться домой. В Израиль вообще-то эмигрировало столько народу, что в 1956 году султан Мухаммед V, опасаясь, что другие арабские страны обвинят Марокко в способствовании усилению Израиля еврейской эмиграцией, запретил выезд евреев из страны.

После запрета евреи стали выезжать тайно. 11 января 1961 года перевернулось суденышко «Эгоз», зафрахтованное Моссадом для нелегального вывоза евреев из Марокко в Гибралтар. Все сорок четыре олим утонули, половину пассажиров составляли дети. После этой катастрофы Еврейское агентство и Моссад начали теснее сотрудничать с еврейскими общинами, которым грозила опасность, и детей спасали первыми. При операции «Фреска» (1961) марокканские евреи отправили 530 своих детей якобы на каникулы в Швейцарию. Уже оттуда их переправили в Израиль.

Четыре месяца спустя заключили сделку, разрешавшую более масштабную эмиграцию. Короля Хасана II смущал интерес мировой общественности к аварии с «Эгозом», и он согласился с тем, что марокканским евреям следует эмигрировать втайне, дабы не привлекать внимание антиизраильских правительств. Кроме того, король получал за каждого выехавшего еврея компенсацию. Суммы никогда не озвучивались, но по оценкам, в 1962–1964 годах за 80 000 марокканских евреев, которым позволили совершить алию, в королевскую казну поступило от пяти до двадцати миллионов долларов.

Последние берберские евреи покидали Тингир и прочие берберские поселки украдкой, под покровом ночи. Сведения об отъезде передавали только из уст в уста; с собой брали только то, что можно унести на себе, соседям-мусульманам ничего не говорили. Уходили пешком, многие — вереницами по горным тропам, к дорогам подальше от родных деревень. И только там их ждали автобусы. Так начиналось их путешествие в Израиль.

Источник: Jewish Ideas Daily. Дайана Мьюир Эпплбом — американский писатель и историк, в настоящее время работает над книгой с предварительным названием «Государственность. Становление демократии».