«Мне не нравится, когда люди думают, что Израиль — сплошь война, пушки и армия. Не таков наш портрет». Так говорит Охад Нахарин, художественный руководитель танцевальной труппы «Батшева», в октябре с триумфом завершившей гастроли в Нью-Йорке. Рассказ об истории и значении современного танца сам по себе добавляет множество красок в живописное панно Израиля и его культурных свершений. И этой палитре «Батшева» придает совершенно особой колорит.
В тот же время в Нью-Йорке основала свою школу Марта Грэм, общепризнанная королева американского современного танца. Среди прочих у нее училась и Батшева де Ротшильд — девушка из знаменитой банкирской семьи. Они подружились, и Ротшильд, в 1964 году переехав в Израиль, основала «Батшеву», впоследствии ставшую национальной танцевальной труппой страны. Марту Грэм Батшева назначила первым художественным руководителем коллектива.
Хотя современный танец укоренился на израильской земле, его, как и все прочее в этой стране, сильно поколебали политические волнения и война: например, постановка «Дневника резервиста» Рами Беера (1987), в которой изображается кризис совести у израильского солдата во время первой интифады, вызвала в СМИ целую бурю. А в 1990 году художественным руководителем «Батшевы» становится Нахарин, и Израиль буквально вырывается на международную танцевальную сцену.
Охад Нахарин родился в 1952 году; его отец был психологом, мать преподавала движение по Фельденкрайзу. Мальчик обожал танцевать, но учиться начал, лишь когда пришел в «Батшеву», отслужив в Армии обороны Израиля. Грэм тотчас заметила в нем талант. Нахарин влился в ее нью-йоркскую труппу и впитал в себя всю ее земную геометрию стяжения и высвобождения, спиралей, противодействующих сил. Грэм создавала и тренировала танцоров по собственной методике, и Нахарин впоследствии тоже разработал свою — она стала известна под названием «гага». «Я устал говорить “мой язык движений”, — объяснял балетмейстер, — и мне нравится, как звучит и выглядит слово “гага”».
Архетипы и героические мифы, с которыми работала Марта Грэм, глубоко отзывались в душах первых граждан Израиля — те как раз пытались выковать себе новую групповую идентичность на старой новой родине. Нахарин же говорил на языке индивида, ощущения, опыта, наслаждения. Это последнее слово важно в школе «гага» — на фоне холодного теоретизирования современной хореографии, которую активно пропагандировал Мёрс Каннингем, оно освежает. Нахарин — вылитый гуру, особенно когда хрипло изрекает свои афоризмы, советуя танцорам «связать усилие с наслаждением». «Оторвите плоть от костей… Больше пространства в суставах… Плывите». Танцорам рекомендуют почувствовать круг, а не встать в него, здесь нельзя остановиться и задуматься, можно лишь беспрерывно двигаться. Для модной аэробики «гага» довольно сложна, однако неимоверно популярна: везде возникают классы и мастерские, а «Батшева» уже не успевает тренировать и сертифицировать преподавателей.
С годами хореография Нахарина стала еще разболтаннее, нервичнее, дерганнее. Но и теперь в ней виден напор Марты Грэм, хотя результат скорее нежен, чем груб. Танцоры «Батшевы» зрелы и преданы своему делу как мало кто в мире танца, где вообще место лишь натурам увлекающимся. И они старше обычного — у многих танцоров труппы за плечами военная служба. Видимо, поэтому они готовы безрассудно рисковать и в то же время — работать слаженно, как один человек. Это, пожалуй, само по себе выдает в них типичных израильтян, хотя Нахарин на дух не переносит критиков, которые считают, будто своим напором его танцоры обязаны армии. «Мне кажется, у Израиля нет патента на драму, агрессию, страх и борьбу за жизнь», — говорит он.
«Израильские дети американского танца» — так охарактеризовал критик газеты «Нью-Йорк Таймс» Клайв Барнс танцевальную труппу «Батшева» после их дебютного выступления в 1970 году. В этом и сейчас есть здравое зерно, хотя коллектив стал решительно интернациональным: в нем танцуют артисты не только из США или Израиля, но и австралийцы, и тайваньцы. Однако и это еще не все. В танцах «Батшевы» безошибочно видна не только «израильскость» в ее современном понимании — Нахарин также дерзко использует в постановках сюжеты еврейской истории и еврейские ритуалы. Об этом говорят сами названия его постановок — «Хора», «Кир», «Мабул».
Одна из самых известных работ труппы — «Черное млеко». Его поставили в 1984 году для женского коллектива «Труппы современного танца “Киббуц”», а новая постановка была осуществлена в 1992-м для мужского коллектива «Батшевы». С формальной точки зрения пьеса основана на классическом вокабуляре современного танца, однако название отсылает нас к «Фуге смерти» — стихотворению Пауля Целана о Холокосте. Пьеса «Аксиома 7» положена на Бранденбургский концерт № 4, и в ней присутствует кошмарный эпизод, в котором шеренга раздетых танцоров несет узелки одежды. Еврейские артисты шагают под германскую мелодию Баха — безошибочная аллюзия на газовые камеры. А работа 1990 года «Кир» («Стена») возбудила яростные религиозные протесты в Израиле — там ее приняли за нападки на ультраортодоксальное еврейство, хотя на самом деле, конечно, ничего подобного в виду не имелось.
Вернувшись недавно из Израиля, редактор журнала «Дэнс» Уэнди Перрон писала, что вся страна буквально «скачет в танце». Главным образом, это потому, что здесь изобретательно и остроумно работает такой хореограф, как Охад Нахарин, а вся труппа претворяет в жизнь его непривычное орфическое видение. Другая причина — в прыгучем, беспокойном духе его соотечественников. И Нахарин, само собой, прав: их коллективный портрет пишется отнюдь не только защитным цветом.
Источник: Jewish Ideas Daily, Марго Лурье//
Танцы-шманцы:
Наши танцы не задушишь, не убьешь
Подрывные телодвижения
Аргентинские позы
Various positions
