Венские евреи не просто знали, что к чему в этом мире. Они поняли намек Маркса и взялись этот мир менять. Психоанализ Фрейда и философия Витгенштейна, музыка Малера и сионизм Герцля… Венские евреи сделали уникальный вклад в современную цивилизацию.
Да, мы очарованы знаменитостями, и это застит нам глаза — мы не распознаем то основание, на коем покоилось их интеллектуальное и художественное превосходство. У нас есть много примеров того, как еврейский гений произрастал из скромной почвы, однако среда, к которой тянулись эти ростки и в которой они могли расцвести пышным цветом, — слои венской торговой и профессиональной буржуазии. Их родители принадлежали первому поколению евреев, которые могли в полной мере воспользоваться плодами эмансипации и индустриализации.
До XIX века Вена была в Австрии единственным местом, где евреям по указу императора Иосифа II о веротерпимости (1781) разрешалось селиться. Городская еврейская община была невелика. Однако после революций 1848 года в Вену, Будапешт и Прагу из сельского захолустья Богемии, Моравии и Галиции хлынули потоки амбициозных евреев. Когда новая конституция 1867 года, принятая после разгрома Австрии Пруссией, даровала им свободу, потоки превратились в потоп. В Вене еврейские иммигранты
собирались преимущественно в Леопольдштадте, где изначально располагалось еврейское гетто, — совсем рядом с железнодорожным вокзалом Нордбанхоф, на который они и приезжали. Удачливые предприниматели впоследствии, как правило, перебирались в модные центральные районы Вены, в кольцо Рингштрассе, которое в 1880-х годах заменило древние городские стены.
Следующее поколение венцев уже засвидетельствовало рождение новой элиты — das jüdische Grossbürgertum, еврейской верхушки среднего класса. В отличие от высших слоев нееврейской аристократии, бюрократии и военных, этот новый класс состоянием своим был обязан не землевладению, а торговле и промышленности. Они пользовались юридическими привилегиями патрициев-«гроссбюргеров» и не были отягощены кастовой ментальностью, свойственной старой элите. Их академические и культурные устремления были гораздо шире, эти же взгляды они прививали своим детям. Неслучайно венский еврей Карл Поппер впоследствии озаглавил свою самую известную книгу «Открытое общество и его враги»; венское еврейство и было этим открытым обществом. Вене следует благодарить своих евреев за свободу торговли, свободу печати и свободу мышления.
Фридрих фон Хайек некогда объяснил мне, что до аншлюса 1938 года венское общество состояло из трех пересекающихся кругов: еврейского, католического и смешанного, к которому принадлежали он сам, его троюродный брат по матери Людвиг Витгенштейн и большинство прочей интеллигенции. Круг общения не зависел от вероисповедания. Некоторые близкие друзья атеиста Зигмунда Фрейда отнюдь не были евреями; Мартин Бубер, все свое детство проведший с дедушкой Соломоном, знаменитым ортодоксальным мыслителем, прибился к либеральным иудео-христианским кругам и женился на нееврейской девушке*. Следующее поколение, которое сформировалось уже в ХХ веке, подражало космополитизму, отличавшему еврейских патрициев от филистерских кругов католических «офицеров и джентльменов», по-прежнему доминировавших при дворе и в стране. В этом поколении различить евреев и не евреев было зачастую трудновато. Типичный пример — Гуго фон Гофмансталь: лишь один его предок был евреем, а сам он вместе со своей женой-еврейкой был крещен. Так еврей он или нет? Самому ему, вероятно, казалось, что нет. А по мнению антисемитов — несомненно да.
В 1900 году евреев в Вене было 150 тысяч — менее одной десятой всего населения столицы. Даже когда в начале 1920-х годов случился наплыв беженцев с Востока, их доля оставалась невелика. Однако банкиры, юристы, журналисты и прочие образованные круги были преимущественно евреями; а образованные дети нескольких сот евреев, всего добившихся самостоятельно, венская элита, покровительствовали писателям, мыслителям и художникам, которые и придали такой блеск этой главе истории.
С падением Габсбургской монархии в 1918 году враги венского «открытого общества» набрали вес и силу. Их время пришло, когда Гитлер аннексировал Австрию. Еврейская верхушка венского среднего класса уже распадалась — всего через несколько месяцев ничего не осталось ни от их состояний, ни от престижа, которые накапливались несколько поколений. Были разграблены их элегантные жилища, наполненные книгами, которые содержали их собственные биографии, увешанные картинами, на которых были изображены они сами. Взлет и падение их свершились меньше чем за столетие. Нацисты извели их почти под корень. А в послевоенной Австрии о них предпочли не вспоминать.
Больше пятнадцати лет Гогуш собирал материалы об именитых еврейских семействах Вены. Среди них была и семья Корнгольд, основанная купцом Симоном Корнгольдом из Брюнна (ныне Брно). Его сын Юлиус до своей эмиграции в Америку был ведущим венским музыкальным критиком. Из четверых детей Юлиуса один умер в Вене, двое погибли в Освенциме, а один — Эрих Вольфганг Корнгольд — стал выдающимся композитором, хотя до недавнего времени славу его работ венского периода затмевала его музыка к голливудским фильмам.
Семейство Краус описало схожую траекторию. Якоб сколотил состояние в Богемии, переехал в Вену в 1877 году и занял удобную нишу в торговле пигментом ультрамарин между Австро-Венгрией и Востоком. Следующее свое состояние он сделал на бумажных пакетах и подарочной упаковке, столь любимой венцами. У Якоба и его жены Эрнестины Кантор было десять детей. Две дочери и два сына вместе со своими супругами и тремя внуками погибли в нацистских концлагерях; прочие эмигрировали в Великобританию и Америку.
Из всех потомков Якоба в памяти людской поныне сохранилось лишь имя Карла Крауса. Он страдал серьезным искривлением позвоночника и в детстве чудом выжил. В 1899 году отрекся от иудаизма и основал журнал Die Fackel, который и редактировал до самой смерти. Последние четверть века существования журнала сам же Карл и писал все его материалы, вплоть до стихов и афоризмов, но особо ценились его полемические статьи. На его публичные чтения собирались толпы — все с нетерпением ждали, что он скажет о событиях политической и культурной жизни. Разочаровывал своих почитателей Краус редко. Ему нечего было сказать лишь о приходе Гитлера к власти. Скончался он в 1936 году — не выдержало сердце. К счастью, он не застал слияния Австрии с Третьим рейхом.
Карл Краус«Жизнь», теплившаяся тогда в Вене, проявлялась преимущественно в культуре еврейского купечества, только что вышедшего на сцену; однако была у этой культуры единственная сторона, которой Краус восхищался безоговорочно, — немецкий язык. Он обожал высмеивать лингвистические ошибки венского еврейства — по большинству, все они, как и его семья, перестали говорить на идише лишь в предыдущем поколении. Вину за упадок немецкой литературы Краус возлагал на лучшего еврейского ее представителя — Генриха Гейне: у них было очень много общего, и Краус проецировал на своего великого предшественника все презрение, которое испытывал к собственному прошлому парвеню: «Генрих Гейне так расслабил корсет немецкой речи, что нынче даже приказчик может лапать ее грудь».
Однако неприятие Краусом венского еврейства слегка затмевалось его презрением к христианству. Отрекшись от иудаизма, он прильнул к христианской аристократии (после крещения у него начался долгий роман с баронессой Сидони Надхерны фон Борутин), но после Первой мировой войны он отошел и от церкви. Гогуш — не еврей по происхождению 1974 года рождения, не заставший холокост, — позволяет взглянуть на такие непростые фигуры, как Карл Краус, в контексте венской еврейской буржуазии и тем оказывает нам неоценимую услугу.
В своем замечательном поэтическом произведении «Немецкий реквием» Джеймс Фентон говорит о «находчивости воспоминания»:
Тебя преследует не память.
Не то, что ты когда-то написал.
А то, что ты забыл, что должен ты забыть.
Тем не менее, сейчас приходит время вспоминать. Издание «Кто кем был когда-то» финансировалось американскими и австрийскими фондами, венскими городскими учреждениями и городской еврейской общиной, ныне крохотной. Явление этого труда на свет символизирует собой признание австрийцами того, какой урон нанесли они не только своим еврейским согражданам, но и самим себе, когда в 1938 году приняли Гитлера с распростертыми объятиями. Генеалогия венского еврейства — еще один памятник погибшим.
Источник: Jewish Ideas Daily. Дэниэл Джонсон — редактор журнала «Standpoint».
*Паула Винклер, жена Мартина Бубера, перешла в иудаизм. — Прим. ред.
Еще о еврейской Вене:
Венские евреи: их мысли, кухня и музыка в трех частях
Венские сказки для идише мамэ
20 фактов про евреев и Австрию
