«Для евреев, — писал историк Джерри З. Миллер, — собственный экономический успех издавна был источником гордости и смущения». Но лишь немногие из еврейских писателей пережили эти смешанные чувства. Основным мотивом еврейской художественной литературы всегда было неприятие деловой сметки, доказательством чего может служить роман «Взлет Давида Левинского». Историю еврейских успехов в создании банков, универсальных магазинов и швейных предприятий выпало рассказывать чужим людям. Включая антисемитов.
Единственное поразительное исключение — роман Майрона Бринига (1896–1991) «Зингерманн».

Сегодня роман «Зингерманн» мало кто помнит, а если и хвалят эту книгу, то лишь за то, что в ней впервые в американской художественной литературе были выведены эксцентричные персонажи. Роман написан в 1929 году и касается темы, которую американские евреи старательно обходили стороной: превращения еврейского уличного торговца в преуспевающего купца на американском фронтире.
Это роман в романе. Начинается он с церемонии обрезания младшего сына в семействе Зингерманнов — единственного, кто родился в Америке, а заканчивается почти двадцать лет спустя, когда любимое чадо поступает в колледж. Однако начало и конец романа — просто-напросто предисловие и кода. История набирает обороты со второй главы, когда Моисей Зингерманн уезжает из Румынии, «где еврея всегда может унизить пустоголовый религиозный фанатик», к двоюродному брату в Миннеаполис. Там он торгует на улицах фруктами и овощами, и успех сопутствует ему с самого начала: в конце концов, «он не пропадать сюда приехал из-за моря». Через восемь лет к нему в Миннеаполис приезжают жена и дети. Моисей, уже ставший Мозесом, продает лошадь и фургон и перевозит семейство в монтанский городок при медных рудниках (под ним угадывается Бьютт, где вырос сам Бриниг). В Монтане Зингерманн торгует одеждой и мануфактурой. Семья живет в трех комнатах за перегородкой в глубине лавки. Через два года торговля расширяется, они переезжают в магазин побольше, на респектабельную улицу. Теперь у них семеро детей, младший — Майкл — уже родился среди всего этого нового благополучия.
Шестеро детей следуют примеру отца и занимаются семейным бизнесом, однако особой радости никому он не приносит. Джозеф — старший — женится на «жесткой и умной» еврейской девушке, которая подбивает его конкурировать с Мозесом и открыть собственный магазин через дорогу от отцовского. Рэчел, единственная дочь Мозеса, выходит за симпатичного цирюльника, а он оказывается двоеженцем. После того как муж ее бросает, она соглашается выйти за своего первого возлюбленного — «крепкого и надежного», но отчасти тирана. Он открывает лавку в Анаконде, в 25 милях от семейного гнезда, и добивается успеха, однако Рэчел по-прежнему вянет по двоеженцу.
Еще есть Луис. Он обожает Коро и Эль Греко, а больше всего на свете хочет оформлять витрины в отцовском магазине. Когда же Мозес фыркает, что из-за его рождественской витрины магазин стал «гойской церковью», юноша убегает в Спокан, однако его порыв к независимости слишком слаб. Вернувшись под отчий кров, он покорно принимает наказание — идет работать продавцом. Дэвид женится на проститутке; Сол становится разъездным боксером; Гарри любит переодеваться в женские платья.
Сегодня критики скорее всего оценят в романе эти нотки гомосексуальности и трансвестизма. Однако семейство Зингерманнов — и 400-страничный роман Бринига о них — интересны своими крепкими узловатыми корнями, деловой сметкой Мозеса, его упорством и несгибаемой готовностью к конкуренции. Даже когда отец семейства исчезает со страниц книги, даже если дети о нем не вспоминают, Мозес и его магазин, которым он управляет вот уже двадцать лет по шесть дней в неделю, образуют ту реальность, к которой туго привязаны все их мечты. Именно оттуда поступают средства на то, чтобы эти мечты осуществились — в спорте ли, в искусстве или ином способе самореализации.
Сам Бриниг мог не вполне осознавать истинную оригинальность своего литературного материала. Как и большинство еврейских интеллектуалов, его, похоже, больше интриговала драма сыновей, взыскующих досуга, — особенно история младшего, Майкла, его альтер эго. «Все у нас в семье торгуют носками, а ему, видите ли, хочется стать писателем», — язвит его зять.
Но если «Зингерманн» и остается причудливой классикой американской еврейской литературы — а книга давно не переиздавалась, ее трудно найти и она заслуживает переиздания, — то в значительной мере потому, что она вызывает у читателей невольную симпатию к этому семейству торговцев носками. Роман Бринига, наряду с очень немногими произведениям американской литературы, превозносит вклад евреев в освоение фронтира: это они открывали свои лавки и магазины в самом захолустье, что есть сил цеплялись за не очень прибыльный бизнес, снабжали местное население товарами первой необходимости и тем самым облегчали нелегкую жизнь на Диком Западе. А кроме того, несли с собой культуру — их любовь к идеям и книгам, сколь бы поверхностна и неоригинальна она ни была, заражала вдохновением. И в их собственных детях просыпалось презрение к меркантильной стороне бытия.
«Тот миг, когда уличный торговец сменил свой короб или котомку на купеческий фартук, был поворотным пунктом в образовании еврейских сообществ в Соединенных Штатах», — писала историк Хася Дайнер. То же можно сказать и о множестве прочих еврейских семейств. Но, как в замечательном романе Майрона Бринига об этом до сих пор до конца не изученном аспекте еврейской жизни в США, большинство предпочитает об этом даже не вспоминать.

Источник: Jewish Ideas Daily. Д.Дж. Майерс — историк литературы и критик, преподаватель Сельскохозяйственного и политехнического университета Техаса, автор блога «Общее место».