Есть катаклизмы, происходящие со скоростью крушения поезда; иные же разворачиваются месяцами или годами. В бестселлере Нассима Николаса Талеба «Черный лебедь» (2007) доказывается, что чем масштабнее событие, от которого вздрогнет земля, тем менее вероятно, что пресса выступит с предварительным оповещением. Журналистов, как и дипломатов, история часто застает врасплох, и если особо не придираться к ним, объясняется это тем, что они отнюдь не предсказатели будущего. Но все равно легитимно требовать, чтобы они внимательно наблюдали, проницательно анализировали и внятно передавали то, чему становятся свидетелями. «Гитлерляндия», новая книга бывшего журналиста «Ньюсвика» Эндрю Нагорски, ныне — директора по политике американского аналитического центра «Институт Востока-Запада», — задает этот вопрос: насколько хорошо журналисты и дипломаты, расквартированные в Германии после Первой мировой войны, оценивали тот путь, на которые вывел Германию Гитлер. Книга его раздражает своей объективностью, но вопрос задан верный.
Чарлз Линдберг впервые посетил Германию в 1936 году — приехал он по настоянию американского военного атташе, в сопровождении Германа Геринга осмотрел немецкие воздушные базы. Они нашли общий язык, и Линдберг стал пропагандировать соглашательство с нацистами и весьма громогласно выступать за американский изоляционизм. Бывший президент Герберт Гувер приехал в 1938-м — знакомиться с Герингом и Гитлером. Фюрер обрушивался на евреев, коммунистов и демократию. Гувер пришел к выводу, что Гитлер — наверняка полоумный, но зато сам себе хозяин, а не марионетка какой-то реакционной клики. Вернувшись на родину, Гувер посоветовал американцам не вмешиваться во внутренние дела Германии. Был еще несдержанный Джордж Кеннан, который сам вызвался служить в берлинском посольстве, а когда в 1939 году американским дипломатам пришла пора эвакуироваться, нетерпеливо ныл насчет того, как много мест, к сожалению, забронировано для еврейских беженцев на борту судна, идущего в нейтральный Лиссабон.
Главная притягательность книги Нагорски — в ее вуайеризме. Автор дает нам понять, каково приходилось американским журналистам и сановникам. Особенно интригуют описания встреч с Гитлером. Карл Виганд, корреспондент Херста и немец по рождению, в 1922 году жутковато описывал Гитлера так: «Тридцать четыре года, среднего роста, жилистый, поджарый, темные волосы, подстриженная щетка усов… Из глаз порой чуть ли не пламя брызжет… Цвет лица до того примечательно нежный, что не одна женщина бы таким гордилась, а сам держится так, что создается впечатление, будто вся его динамическая энергия — под крепким контролем». В том же году военный атташе Трумен Смит стал первым американским дипломатом, удостоенным аудиенции с Гитлером. «Изумительный демагог, — отмечал Смит. — Редко приходилось мне слушать человека настолько логичного и настолько фанатичного. Его власть над толпой должна быть ошеломляющей». «Что-то стеклянное чудится в его глазах, — писал журналист Уильям Ширер. — Я б ни за что в жизни не догадался, какие тайные пружины, без сомнения, высвобождает он в истерической толпе». Вероятно, тайна здесь — в квазирелигиозных ритуалах, которыми нацисты обставляли свои митинги, и те превращались в мистические пылкие обряды.
Хелен Ханфштэнгль, американская жена немецкого промышленника и сторонника нацистов, часто принимала Гитлера в Берлине. Будущего фюрера она описывала как «щуплого и робкого молодого человека», асексуального, «с мечтательным взглядом очень голубых глаз». В голосе его, отмечала она, «что-то завораживало». После неудавшегося нацистского путча 1923 года Гитлер едва унес ноги. Скрываясь перед арестом в доме Хелен, он пытался застрелиться из револьвера. Хозяйка выхватила у него оружие с криком: «Вы что это себе думаете?» Тем самым Гитлер получил еще один шанс — и на последовавшем судебном процессе все внимание прессы было приковано к нему. К суду он обращался с «юмором, иронией и страстью», после чего девять месяцев провел в тюрьме в буквально тепличных условиях, пока диктовал «Мою борьбу».
Виганд не прекращал следить за восхождением Гитлера и в 1930 году цитировал его в «Нью-Йорк Америкэн»: «Я не выступаю за ограничение прав евреев в Германии, однако настаиваю, чтобы мы все, кто не евреи, имели не меньше прав, чем они». Аннетта Энтона из «Детройт Ньюз» брала у Гитлера интервью в 1931 году и отметила портрет Генри Форда у него над рабочим столом. «Генри Форда я считаю своим вдохновителем», — отозвался Гитлер об американском автомобильном магнате-антисемите.
Последний довоенный посол США в Германии Хью Уилсон описывал Гитлера так: «Этот человек не смотрит вам в глаза, а изредка поглядывает на вас за беседой». Вместе с тем заместитель госсекретаря США Самнер Уэллз, ставший последним крупным американским политиком, встречавшимся с Гитлером перед тем, как США вступили в войну, считал Гитлера «величавым как в речи, так и в движениях». Впоследствии именно Уэллз мастерски увиливал в переговорах с лидерами американской еврейской общественности во время холокоста.
Гитлера как есть видели немногие журналисты. Среди них — Ширер и Дороти Томпсон. «Уберите из программы Гитлера евреев, — писала она, — и вся она развалится». Потом нацисты изгнали ее из страны. Кроме того, был еще и Джозеф Харш, корреспондент «Крисчен Сайенс Монитор», — он утверждал, что Америке придется либо сражаться с Германией, либо стать сателлитом «Гитлерляндии».
История никогда не повторяется дословно. Однако как быть с теми, кто ныне формирует наши взгляды на режимы в Пхеньяне, Тегеране, Пекине, Москве, Исламабаде и Анкаре? Вероятно, у них меньше опыта и доступа к властям, принимающим решения, нежели было в свое время у Ширера и Томпсон.
Дипломатических представительств стало меньше, многие средства массовой информации пользуются услугами местных стрингеров, которым недостает американских инстинктов и профессионализма. Дефицит этот едва ли погашается десантированием американских экспертов в чужие земли или дозволением кабинетным блоггерам воздействовать на восприятие тех ли иных насущных проблем. В отсутствие дара предвидения так и не появилось замены необходимости жить в конкретном месте, о котором пишешь, понимать местный язык и быть настроенным на волну местной культуры.
Источник: Jewish Ideas Daily. Эллиот Джегер.
