Ульпан: начало


С тех пор как армянская безъязыкая девочка перестала ходить в ульпан (видимо, отчаялась понять учительницу, объяснявшую грамматику с помощью пантомимы и подпрыгиваний), я оказалась в королевском положении: я понимаю все языки, на которых говорят в классе. Чувствую себя интернационалистом, гражданином мира и повелителем вавилонской башни. Но радует меня не возможность разговаривать со всеми — я по школьной привычке не социализируюсь, а сижу букой в углу, — а возможность наблюдать со стороны, как американцы, французы, итальянцы и русские учат один и тот же язык.

Вот, например, произношение. У нас в группе подавляющее большинство французов, их штук двенадцать, и из них только шестидесятипятилетний Рожер, выросший в Марокко, научился НЕ ставить ударение на последний слог. Все остальные почти на физическом уровне не могут овладеть этой премудростью: тридцатилетняя Каролин однажды едва не впала в истерику, когда выяснилось, что мужской и женский род глагола «прибывать» на слух отличаются только перестановкой ударения с предпоследнего слога на последний. «То есть они ничем не отличаются?» — переспрашивала Каролин снова и снова.

Разницу в акценте можно наглядно показать на примере слова «беседер» («ОК», «хорошо»). Французы говорят «беседЭр», с ударением на последний слог и «р», раскатистой, как у Эдит Пиаф. Американцы произносят «беседер» небрежно и с гладкой «р», как будто это «нью-йоркер» или «винд-серфер». Русские, в принципе не очень любящие широко раскрывать рот, говорят что-то вроде «быседр». Итальянцы же, представленные в нашей группе девушкой по имени Кристина (агрессивный макияж на лице и жирный магендовид на груди), так же физически, как французы не способны сдвинуть ударение с последнего слога, не могут произнести слово хотя бы без призвука гласной на конце, из-за чего тот же «беседер» превращается в «бэсэдэрэ» и начинает напоминать инфинитив итальянского глагола. (Сразу представляю табличку со спряжением: бэсэдэрэ, бэсэдо, бэсэди, бэсэдэ, бэсэдьямо, бэсэдэтэ, бэсэдоно.)

Еще интересно, кого какие вещи в чужом языке веселят. Французы хихикают, когда слышат глагол «случаться» во множественном числе женского рода — слово «корот» напоминает carotte — «морковка». А вот почему они еще сильнее хихикают, когда слышат множественное число от слова «карта» — «мапот», — для меня до сих пор загадка. Ничто, впрочем, не сравнится с тем, как вздрагивают русские, услышав слово «девочка» — «йалда».

А лично я вздрагиваю, встретив в теме «Что мы едим на завтрак» слово «бейцим», которое всю жизнь слышала от папы исключительно в контексте «не морочь мне бейцим».

И всегда интересно — уже без всякого вавилонского деления, — когда учительница просит составить предложение с каким-то словом.

«Что ты не любишь?» — спрашивает учительница у канадки Клои.
«Я не люблю быть беременной!» — плаксиво отвечает Клои с вот такенным животом.

«Скажите, что бывает дорогое», — обращается учительница к классу.
«В Тель-Авиве дорогие квартиры», — отвечают хором шесть человек сразу.

Учительница предлагает закончить фразу: «Йоси — холостяк. Друзья Йоси советуют ему...»
«Пойти в клуб», — говорит Каролин.
«Зарегистрироваться на сайте знакомств», — предлагает Оксана.
«Помолиться», — отвечает новенький, американец Стив.
«Выпить пива и хорошо провести день», — лучезарно говорит Рожер. Рина, его жена, с которой они вместе уже сорок лет, толкает его локтем в бок и смеется.

Еще про изучение иврита в смешанных группах:

Эфиопы и бедуинки
Эфиопы и русские
Поэты и диссиденты