Когда я заканчивала школу, то потребовала, чтобы выпускное платье у меня было непременно фасона а-ля пятидесятые годы и узор чтобы с буквами, поскольку поступать собиралась на филологический. Мама тяжело вздохнула, и мы поехали в «Мир ткани» на Химкинском бульваре искать ткань, но максимум букв, который там был, — это осыпающиеся позолоченные D&G. Потом мы поехали в «Мастерицу» на Рязанском проспекте. Потом в «Бурда Моден» на Пушечной. Потом в «Трехгорку». Уж не помню, в каком по счету месте мы нашли желанный отрез. Приехав в Тель-Авив и обнаружив, что все магазины текстиля расположены на одной улице (Нахалат Биньямин, к вашему сведению), я задним числом прокляла наши поиски филологической ткани, ни в какие рамки не укладывающуюся огромность Москвы и отказ от старых купеческих традиций. Ну были же прежде мясные ряды и ряды, где торговали дичью или экипажами, — меня не обманешь, я знаю названия улиц! Где же эта славная традиция теперь, если не считать Горбушки и Митинского рынка?

А в Тель-Авиве — ладно бы только ткани! Я уже достаточно освоилась и успела выучить несколько мест. Улица Герцль — это улица мебели, и я стараюсь не ездить по ней на велосипеде, потому что никогда не знаешь, в какой момент перед тобой внезапно вынырнет человек, несущий матрас, или двое рабочих с гигантским стеклом для стеллажа. Но улица Герцль длинная, в южной части она переходит в улицу мотоциклов и сопутствующих товаров — к сожалению, именно в этой части я живу, поэтому от вечного тарахтения не спасают даже закрытые окна. Левински — улица специй, я там видела черные персидские лимоны и манго, высушенные и проутюженные до толщины бумажного листа. Вольфсон — улица светильников — вечером из-за яркого переливающегося света она выглядит куда наряднее большинства ресторанов. Маталон — улица карнавальных костюмов, водяных пистолетов, хлопушек, вертушек и наборов для фокусника. (Там я купила пять пачек микроскопических взрывающихся от удара петард и иногда бросаю их с балкона в мотоциклистов — полезная, в общем, улица оказалась.) Абарбанель — улица мастерских, которые вечером закрываются, превращая ее в улицу стрит-арта на рифленых металлических ставнях. Виталь — улица баров. По ней тоже лучше на велосипеде не ездить, потому что просто негде, причем удивительным образом день недели на плотность толпы никак не влияет. Но мой фаворит — улица Саломе, хотя она довольно мерзкая, шумная и грязная. Она, как и Герцль, очень длинная, но я люблю ее за один отрезок: тот, где подряд стоят пять или шесть лавок с манекенами. Их продают для магазинов одежды, и выбор широчайший: черные, белые, серебристые и золотые; мужчины, женщины, дети и младенцы; стоячие или сидячие, в призывных или отрешенно-меланхолических позах; с плоскими лицами, с лицами, где можно найти намек на рельеф, или с устрашающими намалеванными улыбками. Это как музей мадам Тюссо, но доступнее — смотреть можно бесплатно, а унести с собой — за каких-то 80 шекелей. Вот уже пять месяцев от покупки манекена меня удерживает только то, что я не знаю, куда его поставить в нашей полуторакомнатной квартире. Может, купить сидячий, одеть его и посадить на балконе пить кофе? Пусть наслаждается жизнью, пока я хожу в ульпан.

А ведь есть еще целые улицы товаров для художников и улицы с зеркалами, не говоря уж об Алленби, где через дверь торгуют «стопроцентно легальными заменителями галлюциногенных грибов» или перекупают золото.

Русский человек привык к топонимии, завязанной на истории конкретного места. Но Тель-Авив — новый город, строился он решительно и довольно быстро, и свои названия улицы получали по распределению и почти исключительно в чью-нибудь честь — хоть героических сионистов, хоть ветхозаветных пророков. Для того, чтобы обрасти своим Каретным Рядом и Столешниковым переулком, ему просто не хватило времени, и карта города смотрится немногим более уютно, чем Нью-Йорк с его «углом 5-й и 82-й». С другой стороны, в Москве вот названия остались — а где кареты? Где столешники? Где вишни на улице Вишневой рядом с домом моего папы? Так что пусть пока мотоциклисты тарахтят себе по улице Теодора Герцля — вдруг если ее переименуют в Мотоциклетную, то они постепенно исчезнут, обратившись в историю? Не то чтобы я была сильно против, но все же.