Тема: «К Сиону обращен взор…»
— «Hачало роста Избавления нашего»
— Эйн ли эрец ахерет…
Эйн ли эрец ахерет («У меня нет другой страны», сл. Эхуда Манора, муз. Корин Элаль) — песня прекрасная и пронзительная, при звуках которой перед глазами встает... ну у кого что, в общем, встает: галилейские горы, хайфский порт, высотки Тель-Авива... Мне, например, слепит глаза иерусалимский белый камень и щекочет ноздри запах фалафеля, и так слегка покалывает в носу, и холодок бежит за ворот... ну, вы понимаете. Эйн ли эрец ахерет — песня, по популярности вкупе с патриотической значимостью сопоставимая с гимном Израиля Ха-Тиквой: ее тоже исполняют в День памяти жертв Катастрофы и в День независимости, в клипах на нее тоже перемежают страшные кадры холокостной хроники добрыми и мудрыми глазами Голды Мейер и вселяющими гордость бойцами Армии обороны Израиля.
Составитель сборника, социолог Алек Эпштейн обладает завидным талантом представлять вещи, казалось бы, скучные (обществоведение) или неприглядные и безумно надоевшие (политика: фу, выключите ящик!) в привлекательном, интеллектуально аппетитном виде. И в этаком рекламном стиле пишет он в предисловии о многогранной уникальности нашего юбиляра (кто бы мог подумать такое про эту — цитируя другую песню Корин Элаль — «шкурку банана на карте мира»!):
...Израиль относится к крайне ограниченному числу стран, большинство представителей титульной нации которых живут за их пределами, а сам факт создания государства народом спустя считанные годы после того, как была предпринята беспрецедентная в мировой истории попытка его тотального уничтожения, практически не имеет аналогов.
Уникальным является и сам сионистский проект, реализованный благодаря совместным, хотя зачастую и противоположным по своим целям усилиям людей, живших в разных странах и говоривших и думавших на разных языках. Израильский опыт интеграции и аккультурации сотен тысяч иммигрантов, прибывших из стран с разным доминирующим менталитетом, является уникальным, равно как и столетний опыт существования сельскохозяйственных коммун — кибуцев и мошавов. Государство Израиль больше, чем какая бы то ни было страна на земле, представляет собой воплощенную утопию национально ориентированной интеллигенции, сочетавшей верность идеям национального возрождения с программами социального переустройства.
И эта интеллигенция на четырехстах страницах юбилейного сборника обсуждает настоящее и будущее сионистского проекта. Интеллигенты разные и обсуждают по-разному.
Вот Амнон Рубинштейн, юрист и политик (в прошлом депутат Кнессета и обладатель нескольких министерских портфелей), пишет о национализме, проявляющемся, в частности, в государственной поддержке диаспоры титульной нации, как о возрождающейся тенденции в европейских странах; таким образом, Израиль в пресловутом своем национализме перестает быть уникальным.
Профессор Йосеф Дан, всемирно признанный специалист по хасидизму, истории еврейской мистики и литературы, исследует существование государства Израиль как теологическую проблему — причем не для ультраортодоксального иудаизма (который не признает Израиль явлением теологической значимости), а для христианства и ислама. Католическая церковь возникновением этого государства уязвлена в лучших чувствах, а именно в ощущении себя verus Israel, «истинным Израилем», в то время как старый Израиль, «Израиль по плоти», должен пребывать поверженным в рабство. Мусульмане же привыкли считать, что евреи — народ второго сорта, который должен склонять голову, уступать дорогу и платить подушную подать в ознаменование победы ислама, а никак не создавать свое государство на исконно арабской земле.
Востоковед Зеев Маген написал самое, пожалуй, забавное эссе в сборнике — про песню Imagine Джона Леннона и ее пагубное влияние на еврейскую идентичность. То и дело ударяясь в лирические отступления — об израильтянах-кришнаитах в лос-анджелесском аэропорту, о собственной юношеской битломании, о персидских байках деда, — Маген пытается рационально аргументировать свою горячую убежденность в том, что еврей должен быть евреем, а не кришнаитом, что в общей мультикультурной палитре он должен занимать свою, предназначенную ему по рождению ячейку и ничью другую. А Леннон, призывающий сломать границы и разрушить идолов, тем самым призывает к христианской абстрактной всеобщей любви, которая на самом деле — фантом и потому гибельный путь для человечества.
А вот Моше Яалон — начальник Генерального штаба Армии обороны Израиля, между прочим, — рассуждает о необходимости правильного воспитания солдат, да и вообще израильской молодежи. Впрочем, о чем именно он рассуждает, не столь уж важно — примечателен сам факт: израильская военщина генерал может и хочет на протяжении двадцати страниц вполне академическим языком распространяться на достаточно теоретические темы.
И еще одна статья, мимо которой пройти нельзя, — «Размышления о кризисе израильской социологии» Алека Эпштейна. Кризис, по мнению автора, связан с тем, что современные израильские социологи-постсионисты, вместо того чтобы действительно изучать разнообразные интересные проблемы уникального по разным параметрам израильского общества, занимаются критикой политического истеблишмента, а затем и государства, и сионистского проекта в целом. А происходит так потому, что все влиятельные позиции в израилеведении — в Израиле и особенно в США — захватили левые мандарины, и молодые социологи, дабы сделать вожделенную академическую карьеру, вынуждены заручаться их одобрением, впадая, естественным образом, в ту же критику правительства и государства. В результате левая профессура стала властительницей умов, и под ее тлетворным влиянием формируются новые кадры — как академические, так и — что опаснее — бюрократические. Такая вот теория левацкого заговора — недавно мы как раз писали о чем-то подобном.
Про левые заговоры пишут, естественно, кто? — правые, и правоуклонизм сборника, если приглядеться, совершенно очевиден. Все не просто так. И Рубинштейн имеет в виду не бескорыстно сравнить Европу с Израилем, а поддержать последний в его национализме. И Йосеф Дан не просто анализирует Израиль как тему в различных конфессиональных дискурсах, а утверждает, что территориальные уступки палестинцам бессмысленны, ибо само существование государства Израиль противоречит базовым установкам ислама. Традиционализм и фундаментализм Зеева Магена и так ничем не прикрыт, ну а про начальника Генштаба и говорить нечего. Вообще раздел сборника, посвященный арабо-израильскому конфликту, лидирует по количеству газетных штампов и откровенной правизне. Тут и там встречаются фразы типа «палестинцы размахивают демографическим мечом, чтобы угрожать Израилю»; «командиры и бойцы ЦАХАЛа... действуют в соответствии со стандартами, не имеющими себе равных среди других армий мира»; «просвещенный мир, возглавляемый ныне Соединенными Штатами». Ну и наконец, надо вспомнить, что журнал «Азур», где были впервые опубликованы все вошедшие в данный сборник статьи, везде характеризуется как «неоконсервативный» и «правый», а издается он центром «Шалем», основанным Йорамом Хазони, помощником Биби Нетаньяху, и его товарищами, правыми ортодоксами.
Все бы ничего, но вот же составитель обещает нам в предисловии «размышления без гнева и пристрастия», а получаем мы очередную одностороннюю промывку мозгов, хоть и качественную. И можно еще порассуждать о том, почему в русскоязычное пространство проникают исключительно работы правой ориентации: связано ли это с преобладающей правой позицией русских израильтян и, соответственно, издателей или с созвучием российским тенденциям, или еще с чем. Но лучше оставим скользкую политическую тропу и вернемся к позитиву.
Вот прошло 60 лет, и не устал народ Израиля рефлексировать и ломать зубы о дихотомии: агрессор мы или жертва, национальное государство или интернациональное, исторически естественное или искусственное, религиозное или светское, демократическое или теократическое, утопическое или прагматическое, и главный вопрос: «избранное»-уникальное или нормальное (наконец-то, слава тебе, Господи), «нигде больше» или все-таки «одно из»? За что боролись, на что напоролись? И нет в народе Израиля согласия по всем этим вопросам, и хотя каждый в отдельности знает, как надо, народ в целокупности не знает, сомневается. И в этом, возможно, кроется Шхина истинная справедливость, ибо нет ничего страшнее, чем знать, как надо.
Упомянутые книги
