Свою первую награду Михаил Рувимович получил еще в СССР — 6 лет лагерей и ссылки за предисловие «Иосиф Бродский и наше поколение». А журнальную версию представляемой книги в электронном виде можно найти в сетевом альманахе «Еврейская старина».
Но изданьице неаккуратненькое. Уже на шмуцтитулах и обложке начинаются опечатки. Автор обозначен то Михаилом, то Миахилом, а то и вовсе Миахидом. Авторская типографика в печати утеряна напрочь. Но сам текст необыкновенно познавательный. Возможно, оно и к лучшему — такая небрежность. Приходится воспринимать не буквы, а поток человеческой речи. Ведь в «Русском поле» автор уже сформулировал свой писательский принцип: «Не надо олитературивать».
Рассевшись в шезлонге, прерывая рассказ новой порцией напитка, спасающего от жары, обмахиваясь и обливаясь потом, Михаил Хейфец скромно высказывает суждения об истории противостояния двух народов. Вечер за вечером мы сидим, слабо возражая на суждения автора, улыбаясь его отступлениям. Возвращаясь домой под стрекотание насекомых, сметая нанесенные за день на крыльцо песчинки, обдумываем рассказ бывалого журналиста. Соглашаемся и на следующий вечер спешим к нему снова. Пусть еще расскажет. Оно любопытней всякого документа.
«Я умышленно стараюсь избегать описания хода войн: моя цель — не фактология, а обнажение психологии, культурного облика народов, проявившихся в этих войнах, в толкованиях кампаний — с обеих сторон».
Осведомленности автора поражаешься. Он столько знает о механизмах дипломатической машины, что поневоле понимаешь: Хейфец присутствовал там и общался с теми, о ком скромно умалчивает. Пару раз проскакивает «я сохранил записку» и «мой друг посол сказал». Но всего мы об авторе не узнаем. Очевиден только его высокий профессионализм журналиста-международника. Он присутствовал в пуле правительственных журналистов на всех событиях, повлекших судьбоносные решения в истории Израиля. Скромная авторская ремарка: «По профессии я — коллега Герцля». Не со всеми размышлениями автора спешишь соглашаться — и все равно книга информационно насыщенна, факты ушками вылезают из страниц, как закладки, а образы исторических лиц — исчерпывающи.
«Почему я описываю эту частную историю? В поучение! Самые умные, энергичные, смелые деятели сионизма оказались в ту эпоху неспособными оценить логику всесильных британских вельмож. Ни великий литератор Жаботинский, ни замечательный организатор Рутенберг, ни бесстрашный воин, георгиевский кавалер Трумпельдор — все они создавали еврейский полк для британской армии, им виделось, что прямая помощь делу союзников окажется важнее вейцмановских разговорчиков в кулуарах… Но англичане нехотя и только под давлением смирялись с существованием еврейского полка».
Массу материала можно интерпретировать самому, но увлекательней следить за обобщениями автора. Он не морализирует, а скорее выступает как мудрый болтун, через притчи объясняющий свои умозаключения:
«Не сомневаюсь, что многочисленным котам и кошкам, которые населяли наш двор, Мурзик объяснял по-своему, по-кошачьи, что его хозяин есть высшее существо и права Мурзика на привилегии во дворе объясняются тем, что хозяин выбрал его среди прочих котят, вырастил, выкормил, лечит, любит, дает защиту в стенах его квартиры. Итак, Мурзик — избранник хозяина!.. Я никогда и ни при каких условиях не выйду во двор защищать обозначенную кошачьей мочой территорию Мурзика. Это — его дело».
Попробуйте эту простую истину растолковать (вспомнив о Всевышнем) арабам или евреям. Вас закидают камнями. Или закидают камнями с другой стороны. А автор, отряхнув за день набравшиеся песчинки нетерпимости, продолжает рассказ о тактических и психологических различиях соперничающих народов. Как поражения в бою оборачивались для них политическими победами, как тайная дипломатия во благо своего народа оплачивается неблагодарным мщением, как принципиальны выгоды планирования и предощущения задолго до событий. Выходец из России, как ни удивительно, вовсе не задается вопросами «кто виноват?" и "что делать?», а лишь сочувствует тиканью истории.
«Разве Брежнев думал о революции в Кабуле? Он по «Би-би-си» о ней впервые услышал, в гробу он этот Афганистан видел. В афганскую войну загнал его волевой революционист Амин… Разве мог помыслить Рейган, что в Афганистане его люди вырастят такой подарок Америке — Бен Ладена? Разве, помогая Саддаму Хусейну одолеть Иран, министры Рейгана понимали, что они совершают — для будущего Америки?»
Когда сказ доходит до конца израильских ночей, когда остается только обобщить накопленный опыт, подумать, как бы я поступил, будучи во главе палестинских сил, ливанских, израильских, какие бы предпринял шаги вот сейчас, — автор уходит в сторону. Мол, вот все, что я видел. Даже не берусь предсказать, что дальше. Сами, пожалуйста: это — ваше дело. Поразмыслив, добавляет: вообще-то для кого я писал книгу? Ну, для себя и для тех, кто готов меня послушать. Арабо-израильский конфликт, считает автор, — это протоконфликт всех культур мира. То арабы, то израильтяне придумывают новые методы и ходы конфликта. И весь мир следит с любопытством — ровно так же новации противостояния повторятся в других точках планеты. И к этим новациям надо быть готовым любому государству. Вот и следят. Или у вашей страны нет горячей точки?
Еще:
Стенка на стенку
В Оксфорде создано Израильское культурное общество
Отменяя столкновение цивилизаций
Страна на страницах
Покидая Дир-Яссин
Младший старший брат
Ханох Левин. Смертная казнь
