К работе над книгой, посвященной разрыву между реформистами и ортодоксами, знаменитый иерусалимский историк Яков Кац приступил лишь на исходе своей научной карьеры. Сам он объяснял, что это было связано с чисто технической проблемой: он долго не мог найти компетентного помощника, который споспешествовал бы ему в работе с огромным корпусом документов на немецком и венгерском. Однако рискну предположить, что не только в этом было дело. Просто для Каца, чье детство прошло в довоенной Венгрии, эта тема оставалась незатянувшейся раной, и касаться ее было слишком болезненно.
В прежние времена у традиционной общины было достаточно средств, чтобы призвать ослушников и вольнодумцев к порядку. Однако в новых условиях большинство проверенных методов оказались неэффективными, а во многих общинах традиционалисты и вовсе оставались в меньшинстве. Соответственно, перед традиционным еврейством встал вопрос, каким образом строить отношения с реформистами.
В некоторых общинах традиционалистам и прогрессистам удалось выработать формулу мирного сосуществования. Так случилось, к примеру, в Бреслау, где два раввина, реформист Авраам Гейгер и ортодокс Тиктин-младший, сумели прийти к соглашению: общинная инфраструктура (кладбище, больница, система благотворительности и т.д.) остались в совместном управлении модернистов и традиционалистов, но при этом каждая группа имела свое молитвенное здание и своего раввина, который не вмешивался в религиозную жизнь соседей. «Бреславское соглашение» полностью удовлетворяло интересы традиционных евреев, оставляя им свою синагогу, микву, резника для кошерного убоя и т.д. Однако далеко не все ортодоксы удовлетворились подобным компромиссом. Для многих из них был невыносим сам факт сосуществования с еретиками-обновленцами. И при первой же возможности они пошли на разрыв.
Кац пишет о еврействе Германии и Венгрии, где раскол инициировали очень разные силы. В Венгрии — упертые мракобесы, которые канонизировали идиш и лапсердак и запрещали любые контакты с современной культурой, вплоть до изучения нееврейских языков. В Германии же — европейские интеллектуалы, одетые по последней моде, говорившие на безупречном немецком и проповедовавшие синтез Торы и европейской культуры. Различались и масштабы раскола. В Германии он произошел на уровне общин, когда часть ортодоксов сначала Франкфурта, а затем Берлина объявила о выходе из традиционной еврейской Gemeinde. В Венгрии же все произошло на общенациональном уровне, когда традиционалисты демонстративно покинули Еврейский Конгресс (декабрь 1868 — февраль 1869), созванный в Будапеште либеральным венгерским правительством. Однако в обоих случаях мотивы раскольников были одни и те же — «невместность» сосуществования с обновленцами. Покинув созванный правительством Еврейский Конгресс, венгерские ортодоксы создали альтернативную общенациональную организацию. При этом, как показывает Кац, ее создатели не гнушались почти никакими средствами, вплоть до откровенной дезинформации: например, утверждали, что государственный закон якобы требует от каждой общины присоединиться либо к «Конгрессу», либо к ортодоксам.
Нередко полагают, что современные ортодоксы якобы являются продолжателями и наследниками так называемого «традиционного» иудаизма. Исследование Каца не оставляет от этого утверждения камня на камне — и в Германии, и в Венгрии многие «традиционалисты» не поддержали раскольников-ортодоксов. К примеру, ведущий раввин Германии Зелигман Бамбергер решительно выступил в пользу единства общины при условии, что будут учитываться интересы ортодоксов (во Франкфурте, безусловно, так и происходило, поэтому далеко не все ортодоксы присоединились к р. Гиршу и его сепаратистам, предпочтя остаться в традиционной общине). Аналогичным образом, некоторые венгерские общины отказались присоединиться к общенациональной ортодоксальной организации, поскольку, по их мнению, подобная структура противоречила еврейской традиции общинной автономии (эти общины получили название «нейтральных» или «статус кво». Естественно, в глазах ортодоксов эти традиционные евреи оказались предателями общего дела. Кац подробно описывает травлю и бойкот, которому подверглись как сами общины, так и их духовные лидеры.
В последней главе Кац обращается не к документам, а к личным воспоминаниям, и, судя по ним, ортодоксальное еврейство довоенной Венгрии прервало практически все контакты с обновленцами. А посетить реформистскую синагогу для ребенка из ортодоксальной семьи было почти столь же немыслимо, как зайти в церковь.
Несмотря на глубокую личную вовлеченность, Кац написал свою книгу как историк, а не как публицист — строго придерживаясь фактов и документов и избегая параллелей с современными реалиями. Однако читатель, хоть немного разбирающийся в теме, с легкостью проведет их самостоятельно: противостояние реформистов и ортодоксов не закончилось и сегодня, через сто с лишним лет после раскола в Венгрии и Германии. И есть все основания предполагать, что эта война продлится еще долго.
Еще евреи в Европе:
Shine on you new Даймонт
Еврейский портрет в польском интерьере
«Иноверческие» законы и критика некритичности
Свет мой, зеркальце, скажи
В поисках утраченного штетла
И консерваторы:
Либерман, ортодоксы и совсем другие
