Константин Михайлович Базили родился в 1809 году в Стамбуле, но после греческого восстания 1821 года семья его бежала в Россию. В 20 лет он поступил на дипломатическую службу в эскадру адмирала Рикорда, что крейсировала в греческих водах, а в 1833 году заходила в Стамбул. Результатом этого плавания стали первые литературные опыты Базили, вышедшие в середине 1830-х: двухтомник «Архипелаг и Греция в 1830 и 1831 годах», «Очерки Константинополя», «Босфор и новые очерки Константинополя».

В конце 1838 года получив назначение российским консулом в Яффу, Базили пробыл на Ближнем Востоке почти 15 лет. К 1847 году он закончил свой главный труд — «Сирия и Палестина под турецким правительством», но тогда книга не вышла по цензурным соображениям. Загадочным остается эпизод 1854 года: Н.Я. Прокопович, однокашник Базили по знаменитому нежинскому лицею князя Безбородко, начал готовить рукопись к печати, но сам автор остановил публикацию. В результате главное сочинение Базили — два толстых тома — было издано только в 1862 году в Одессе.

О научном значении этого труда пусть скажут профессиональные историки. Специалисты утверждают, что Базили разбирался в скрытых пружинах ливано-сирийской политики едва ли не лучше своих европейских коллег, и не верить специалистам нет никаких оснований — уже современники автора полагали, что все его прогнозы сбылись с изрядной точностью. Но мы хотим посмотреть на работу Базили как на памятник исторической прозы (разумеется, в широком значении термина).

Литературная судьба Константина Базили складывалась весьма успешно. Его первые сочинения были встречены почти восторженно — Белинский писал, что в них различима «живая Турция», а рецензент «Сына отечества» особо отмечал, что зарисовки автора словно бы сошли со страниц «умного романа». Только Сенковский — сам, как известно, превосходный востоковед, — похвалив «Архипелаг и Грецию», о «Босфоре и новых очерках Константинополя» отозвался довольно прохладно и попрекал Базили фрагментарностью изложения и отсутствием системности.

Едва ли не под влиянием этой рецензии Базили на время отошел от литературы, сосредоточившись на дипломатической карьере и одновременно на подготовке своего opus magnum. Однако то ли сам он переусердствовал, то ли обстоятельства постарались — так или иначе, 15-летняя пауза между написанием и публикацией «Сирии и Палестины…» сыграла не слишком благоприятную роль в судьбе книги. Конечно, замечания Сенковского Базили в полной мере учел и привел свои наблюдения в систему, но весь колоссальный материал, им собранный, был по-прежнему обернут во вполне романтическую упаковку — в 1847 году на это внимания не обратили бы, а вот в 1862-м такая манера смотрелась явным анахронизмом. Живость и занимательность изложения больше не воспринимались как главные достоинства научного сочинения, а уж сравнение его с романом и вовсе звучало теперь комплиментом сомнительным. Между тем на страницах книги Базили читателя ждали и «ужаснувшийся паша», и «торжествующие народы», и многочисленные перифразы с инверсиями. Сама терминология автора — «народы азиатские таят сами в себе зародыш и гений своих грядущих судеб» — выдавала в нем исторического писателя старой школы и неисправимого романтика. В результате книга не вызвала особого интереса — рецензии на нее появились, кажется, лишь в двух провинциальных газетах.

И это тем обиднее, что Базили, в общем-то, пострадал несправедливо. Да, следы романтизма в его манере заметны даже при беглом знакомстве с текстом «Сирии и Палестины…» — но вот удельный вес элементов изменился решающим образом. Стиль сочинения Базили не функционален — он, в отличие от ранних произведений, больше не определяет концепцию, лишь в минимальной степени влияет на методы анализа, выводы, приемы композиции и сюжетостроения. Если прежде восточная экзотика и красочные детали составляли самую сущность очерков Базили, теперь это не более чем костюм — пусть и щеголеватый не по моде.

Это различие внешности и сути почувствовали уже современники. Советник российского посольства в Стамбуле И.Д. Халчинский, также учившийся в Нежине, отмечал, что книга «под обликом легкого рассказа» заключает в себе «наблюдения основательные», и переиздание «Сирии и Палестины…» через 160 лет после написания подтверждает правоту однокашника Базили.

Кстати, по выходе в отставку с дипломатической службы бывший консул исполнял обязанности земского гласного Одесского уезда. В этом качестве он в 1881 году выступил на сессии уездного собрания с докладом по еврейскому вопросу, и доклад этот тогда же вышел отдельным изданием. И что бы «Гешариму» не включить его в том в качестве приложения? Всего-то 39 страниц.

Еще:
Эдвард Лир в Палестине
Андрей Белый в Иерусалиме-1911