Любителям литературы одесский художник Амшей Нюренберг (1887-1979) был известен еще в застойные годы. Его зять, популярный писатель Юрий Трифонов, сначала сделал родственника прототипом героев повестей «Обмен», «Долгое прощание», «Другая жизнь», а затем вывел под настоящим именем в очерке «Посещение Марка Шагала».
Между тем Нюренберг, проживший долгую и насыщенную жизнь, и сам немного занимался литературой: писал рассказы, работал в российской, эмигрантской и советской прессе, с детства вел дневники, до последних дней работал над мемуарами.
Уроженец Елисаветграда (Кировоград) Амшей Нюренберг в 1904—1910 годах учился живописи в Одесском художественном училище у профессора Кириака Костанди. Подолгу жил и работал в Париже – впервые приехал еще до революции, а в 1925-1927 годах отправился в Париж «культурным послом», читать лекции о советском искусстве – и на всю жизнь сохранил любовь к Франции и французскому искусству, из-за чего имел немало проблем в СССР во время борьбы с космополитизмом. Слава Богу, обошлось — не посадили, ниоткуда не выгнали, даже особо не пропесочивали; тем не менее, художник на всякий случай уничтожил в те годы большую часть «некошерных» картин, написанных им в Париже.
В 1919 году работы Нюренберга вошли в состав триумфальной выставки одесских художников-авангардистов, организованной в Палестине коллекционером и меценатом Яковом Переменом. В 60-е эта коллекция была разобрана наследниками и долгое время считалась исчезнувшей, однако в 2006 году ее вновь собрали в Музее русской живописи в Рамат-Гане на выставке «Одесские парижане».
Нюренберг работал в «Окнах РОСТа» с Владимиром Маяковским, до последних дней участвовал в советской художественной жизни. О каждом из этих периодов можно прочитать в книге: тут и трогательные очерки о юности в Одессе, местами напоминающие Паустовского и Бабеля; и дневники времен гражданской войны, когда Нюренберг служил в Одессе комиссаром искусства:
После моего назначения председателем Комитета по охране памятников искусства и старины, комиссар просвещения вызвал меня к себе и предложил принять неотложные меры для защиты художественных ценностей в квартирах, брошенных бежавшей буржуазией.
– Поступили сведения, что известный Мишка Япончик со своей шайкой уже обворовывают брошенные особняки. Необходимо принять срочные меры.
Я быстро организовал три бригады из рабочих и художников, которые должны были обойти особняки и квартиры, отобрать наиболее ценные вещи и перевезти их в дом графа Толстого.
Заметки о живописи и художниках, опубликованные в разные годы, и воспоминания о Париже:
Первый доклад «О советской живописи» я читал в кафе «Дюмениль» под предводительством Вольдемара Жоржа <известного французского критика>. Доклад прошел удачно. Публики было много. Доклад мой слушали с явно выраженным интересом. Казалось, начало неплохое. Но я ошибался. Направляясь после доклада к выходу, я был остановлен двумя подозрительными молодыми людьми. Один из них прогудел: «Ты — агент Москвы. В Париже выступать больше не будешь. Не послушаешь — пожалеешь».
Значительная часть книги посвящена Марку Шагалу, с которым Нюренберг познакомился еще в 1910 году и которым не переставал восхищаться до последних дней (хотя долгое время говорить об этой дружбе было небезопасно).
Были неуютные зимние вечера, когда не хотелось выходить на улицу, когда не тянуло в кафе, и тогда, затопив печку, мы с Шагалом варили чай… Потом я ему рассказывал об Одессе. О сказочном порте, поразившем мое юношеское воображение, о громадных иностранных пароходах, о грузчиках, силачах, и особенно много рассказывал о море, о его непередаваемой героической романтике в часы шторма, когда берега и я, писавший его, покрывались злой белой желтоватой пеной. И о закатах.
Есть и воспоминания о других знаменитых известных друзьях и коллегах Нюренберга: Герасимове, Грабаре, группе Кукрыниксы, Маяковском.
Познакомился Маяковский с картинами Пикассо во время частых посещений знаменитой коллекции Щукина. Не все в творчестве Пикассо было близко Маяковскому. Поэт не принимал кубизма и выступал против метода, звавшего к разрушению в картине формы. В творчестве Пикассо он ценил его неуязвимый новаторский дух. Маяковский глубоко верил, что революционное искусство не примирится с академическими методами.
В книгу также вошли очерки о современном искусстве, которые Нюренберг писал с 1911 года, когда под псевдонимом А. Курганный стал сотрудничать в «Парижском вестнике»: о кубизме и супрематизме, Родене и Матиссе, футуризме и «Бубновом валете».
В 1945 году советский критик Ромм писал о творчестве Нюренберга:
Нюренберг проникся принципами новой французской живописи и остался им по-своему верен в последующие десятилетия. Он принадлежит к числу тех, кто в первые годы революции содействовали проникновению французского искусства в СССР и поддерживали его влияние, сильно сказывавшееся до начала 30-х годов.
Однако даже до войны творческий метод Нюренберга был гораздо богаче и разнообразнее — от подражаний Рериху до соцреализма и просто реализма. В книгу вошли несколько десятков репродукций, в том числе малоизвестные зарисовки межвоенного еврейского быта, которые в советские времена практически не выставлялись.
Сегодня «Одесса - Париж - Москва», публиковавшаяся раньше отрывками в разных изданиях, возможно, позволит узнать что-то новое об Амшее Нюренберге даже тем, кто хорошо знает его картины. И конечно, тем, кто впервые открывает для себя этого художника, чья жизнь прошла в водовороте самых знаковых событий двадцатого века.
И другие художники:
Еврейская лимита в Париже
Фантики на десерт
Марк Шагал без картинок
