В еврейских общинах в Германии сегодня преимущественно говорят на русском языке. Причина тому – массовая иммиграция еврейских граждан из бывшего Советского Союза в страну, где, по определению знаменитого немецкого критика, литературоведа и заодно еврея польского происхождения Марселя Райх-Раницкого, «лишь несколько километров отделяют дом Гёте от концлагеря в Бухенвальде».

Последнее правительство ГДР при Хансе Модрове и Лотаре де Мезьере впервые признало свою ответственность и вину за уничтожение евреев. После объединения Германии «русские» евреи получили статус "контингентных беженцев", и их право на различные социальные выплаты подтвердила договоренность, подписанная министрами внутренних дел федеральных земель и главой Центрального совета евреев в Германии.

"Летом 1990-го в Москве распространился слух: Хонеккер принимает евреев из Советского Союза как возмещение за то, что ГДР никогда не участвовала в немецких выплатах Израилю… Все вокруг обсуждали это и были в курсе дела, кроме, вероятно, самого Хонеккера".
(Владимир Каминер, «Русская дискотека»)

Вот так и случилось, что между 1989-м и 2005 годами количество иммигрантов составило почти четверть миллиона, а еврейское сообщество Германии коренным образом преобразилось: в своем абсолютном большинстве оно стало русскоязычным. Что привело к этой иммиграции? Как отреагировали другие еврейские общины Германии и возникло ли сегодня новое немецкое еврейство? Каков опыт новых иммигрантов, и с какими проблемами они столкнулись?

Выставка "Ausgerechnet Deutschland!" — «Именно Германия!» в Еврейском музее Франкфурта-на-Майне - первая попытка осмыслить феномен еврейской иммиграции в Германию и одновременно подвести ее итог, хотя едва ли можно утверждать, что тема уже принадлежит прошлому или давно исчерпана. Директор музея Рафаэль Гросс известен тем, что, прежде всего, выбирает проекты, значимые для современности.

Отнюдь не случайно Гросс поручил концепцию и организацию выставки Дмитрию Белкину, научному сотруднику Франкфуртского института Фрица Бауэра, специализирующегося на изучении и документировании Холокоста и его воздействии на общественное мнение. История иммигрантов, которую Белкин с командой дизайнеров, экспертов и музейных работников сделал доступной, — также и его собственная биография: 39-летний историк приехал с родителями в Германию в 1994 году с Украины, и по его словам, «иммигрировать несколько проще, чем делать выставку об иммиграции, но делать выставку о собственной иммиграции прекрасней, чем иммигрировать!»

Первое, что видит посетитель у входа на экспозицию, — витрина, в которой на фоне собора Василия Блаженного и Бранденбургских ворот дружными рядами выступают матрешки из обширной коллекции Александра и Сони Фрейфельд. Эти деревянные фигурки разнообразны и многолики: от привычной румяной красавицы до Горбачева, Ельцина и евреев с пейсами. Кстати, матрешки так слились в немецком сознании со всем русскоязычным, что ими была проиллюстрирована даже статистика еврейской иммиграции в газете Jüdische Allgemeine.

На выставке нет традиционных стендов, потому что, по словам куратора, организаторы пытались работать концептуально, показывая иммиграцию как движение в пространстве. И посетители идут по музею, следуя путем иммигрантов. Сначала - перестройка: на одной стене — демонстрация коммунистов на Красной площади 7 ноября 1991 года, на другой — фотография, сделанная знаменитой немецкой фотохудожницей Барбарой Клемм в переполненной московской синагоге в это же время. Тут же антисемитская агитка, удивительно напоминающая листовки нацистов, и банка с водой, заряжать которую у телевизора садились граждане бывшего СССР независимо от политических взглядов и пятой графы.

Выставка многослойна и полифонична. Тексты на стенах — это личные истории людей, а рядом – высказывания тех, кто так или иначе оказался причастен к иммиграции советских евреев или наблюдал за ней: ученых, политиков, служащих различных ведомств.

Вот, например, отрывок из беседы Цви Гительмана, профессора Мичиганского университета, с одним из иммигрантов:

«Куда бы вы охотно поехали?» - спросил я. И он ответил: «Я намереваюсь эмигрировать в Германию. Там, по меньшей мере, гарантировано будущее моих детей». Мы посмотрели друг на друга, и он отвел взгляд. Мы сменили тему, но позже я не сдержался и заметил: «Именно в Германии будущее Вашей семьи должно быть надежным?» Толя только пожал плечами.

Готовя выставку, Белкин и его коллеги записали интервью с политиками и общественными деятелями, которые обсуждали еврейскую иммиграцию и принимали решение. Среди них Вольфганг Шойбле, с 1989-го по 1991 год занимавший пост министра внутренних дел ФРГ, Лотар де Мезьер, последний председатель Совета министров ГДР, Альмут Бергер, ответственная за дела иностранцев в правительстве ГДР, а также бывший посол Израиля в Германии Ави Примор, который предоставил для выставки свой старый израильский паспорт с пометкой «годен для всех стран, за исключением Германии» . Именно так – «За исключением Германии» — Примор, чьи родные погибли в огне Холокоста, назвал свою самую известную книгу, вышедшую в 1997 году.

«Уже в детстве мне было ясно, что у меня никогда не будет ничего общего с Германией, что я никогда не буду ни общаться с немцами, ни даже знакомиться с ними. И я никогда не покупал немецкие продукты. Германия была для меня белым пятном на карте, ее просто не существовало», - эта цитата из книги Примора тоже экспонат выставки, висит на стене среди других документов эпохи. Сегодня Ави Примор, недавно отметивший 75-летие, - одно из самых известных лиц немецко-израильского диалога.

Видеозаписи упомянутых интервью демонстрируются нон-стоп, чередуясь с кадрами хроники выступлений легендарного Хайнца Галинского, первого председателя Центрального совета евреев Германии, который увидел в еврейских иммигрантах из СССР исторический шанс для немецкого еврейства.
Это ему принадлежит фраза: «Германия, “очищенная от евреев”, Jüdenrein - стала бы отложенной победой нацистов».

Галинский не зря волновался о судьбе германского еврейства. Как пишет в своих очерках о еврейской эмиграции из бывшего Советского Союза в Германию известный российский историк и географ Павел Полян, смертность в еврейских общинах опережала рождаемость в несколько раз, и в 1970-е многие небольшие и даже средние общины оказались на грани исчезновения. К. Тешемахер, один из тогдашних руководителей общины Фрайбурга,горько шутил в то время, что все шло к тому, что важнейшим еврейским институтом Германии станет не синагога, а кладбище.

И не случайно в буклете выставки приводится высказывание историка Юлиуса Шёпса о коренных изменениях еврейской жизни в Германии после падения Стены:

"Немецкого еврейства больше нет, оно прекратило свое существование в 1933 году. С другой стороны, есть шанс, что благодаря иммиграции евреев из Восточной Европы, в особенности из России, возникнет новое немецкое еврейство. Но оно будет другим".
Посольства и консульства стали для иммигрантов местом первой встречи с Германией, а сотрудники посольств — первыми экспертами по вопросам еврейской иммиграции.

«Не было ясных критериев, кого считать евреем, у кого вообще есть право так себя называть. В документах часто стояло “советский гражданин”, в свидетельствах о рождении — “еврей”. Еврей он теперь или нет? И это должен был решать я».
(Курт Шатц, бывший сотрудник посольства ФРГ в Киеве, который в 1990—1996 годах обработал более 40 000 заявлений).
В разделе, посвященном отъезду, нас встречает увеличенный в рост человека советский паспорт с до боли знакомой пятой графой и старый настенный телефон, который время от времени вдруг начинает звонить. Вы снимаете трубку и слышите анекдоты или байки Владимира Каминера, писателя русского происхождения, но пишущего исключительно на немецком языке.

Одна из идей выставки – использовать красноречивую символику будничных предметов, всех этих чемоданов и сумок, рассказывающих о своих бывших хозяевах. Солидные чемоданы, на которых почти в прямом смысле сидели Астрид и Якоб Цайдбанды из Франкфурта в 60-е и 70-е годы в постоянном страхе, что новый нацизм и антисемитизм может охватить Германию, и сине-красные клетчатые пластиковые сумки, с которыми отправлялись в обетованную землю на Рейне и Дунае члены семьи Дмитрия Белкина, как и многие другие евреи из бывшего Советского Союза. А рядом – фотоувеличитель. Его принес в качестве экспоната Каминер, чей отец был фотографом. Полагая, что в Германии его ждет успешная профессиональная карьера, он привез этот гигантский артефакт, заполнивший всю сумку и не оставивший места чему-то более обыденному, но гораздо более нужному в быту.

По соседству висит фото интеллигентной московской еврейской семьи на фоне книг, которые тоже упаковывались в те самые сумки. По определению Дмитрия Белкина, в Германии возникло новое сообщество - второе или новое немецкое еврейство, особенность которого в том, что в нем очень силен элемент русской культуры. На выставке есть "русский уголок", где стоит книжный шкаф со старыми изданиями Пушкина, Фейхтвангера и Гёте на русском языке. «Какая погода в Москве?» — гласит ироничная подпись. Еще бы, ведь пожилые "русские евреи", охотнее всего смотрящие русское телевидение в своих квартирах во Франкфурте или Дюссельдорфе, порой лучше осведомлены о температуре в Омске и Санкт-Петербурге, чем о событиях в их новом родном городе.

Неожиданно маршрут по экспозиции приводит к подобию шлюза, после которого путь посетителя разветвляется: одна табличка показывает в сторону еврейской общины, другая - к тому, что принято определять как ассимиляцию.
Классическая дилемма современного еврея. В Германии многие из тех, кто носил и носит еврейскую фамилию и на протяжении всей жизни, начиная с классного журнала, звался евреем, неожиданно для себя вдруг не были признаны таковыми. Ведь в странах, откуда они приехали, «еврейство» было не религиозной, а этнической категорией, отмеченной в паспорте. Согласно же галахе, которой следуют при принятии в общину, еврей – только тот, чья мать еврейка, и штемпель "еврей" в советских паспортах не открывал автоматически дверь в еврейскую общину.

Почти 60 процентов иммигрантов не становятся членами общин, потому что либо не могут, либо не хотят в нее вступить и не принимают участия в религиозной жизни. В лучшем случае они приходят в общину для решения своих социальных проблем, либо, как говорит одна из цитат на стене, чтобы "в шахматы поиграть", и рассматривают общину как некое культурное учреждение. «Коренные» немецкие евреи это, конечно, осуждают, но возвращение к религии людей, выросших в атеистической стране, часть из которых только после эмиграции впервые осознанно вступила в контакт с иудаизмом, - очень непростой процесс.

«Новые члены общины вначале казались многим недостаточно еврейскими. Они едва имели представление о еврейской религии или истории и сердечно поздравляли нас с 1 мая и Международным женским днем. Понадобилось время, пока их привычки изменились: “Госпожа Монета, я поздравляю вас с Песахом”»
(Д. Монета, руководитель социального отдела Еврейской общины Франкфурта-на-Майне)
С целью укрепить еврейские общины в Германии c 2005 года изменились правила принятия еврейских иммигрантов: наряду с базовыми знаниями немецкого языка необходимо также подтверждение от общины о намерении принять иммигранта.

В наши дни, безусловно, остаются все те трудности, с которыми сталкиваются любые иммигранты, попадающие в чужую страну, чужую среду и чужое языковое окружение. Поэтому среди экспонатов нашел свое место и тетрадный листочек, на котором перед отъездом из Санкт-Петербурга одна эмигрантка написала перевод слов, казавшихся ей самыми важными на первое время: «Вход, выход, болен, обмен валюты».

Языковые проблемы осложняли и общение с немецкими чиновниками. Один разделов выставки носит немецкое название, вызывающее страх у каждого иммигранта, "Amt", то есть "учреждение", и представляет собой стеллаж, забитый папками-скоросшивателями. Голос, доносящийся ниоткуда, бесстрастно сообщает: "Согласно существующим правилам, ваш диплом за номером... об окончании... не может быть признан ввиду несоответствия программ обучения..."

Фраза эта знакома многим переселившимся в Германию советским евреям. Куратор выставки Дмитрий Белкин, историк по образованию, тоже должен был еще раз пройти курс истории в Университете города Тюбингена. Справедливости ради отметим, что сейчас ведутся переговоры о возможности признания дипломов еврейских иммигрантов. Об этом говорил на открытии выставки министр внутренних дел Томас де Мезьер, подчеркнувший, что еврейская иммиграция была подарком для Германии, давшим надежду на возрождение активной еврейской жизни.

Жизнь иммигрантов наполнена парадоксами, и это тоже показывает выставка, подчас неожиданно и остроумно. Вот елка – воспоминание о прошлой жизни, а вот аттестат русской реэмигрантки из Израиля, которая больше не понимает иврит, на котором он написан. На стене – отрывок из Игоря Губермана:

«В Германии с квартирой много проще: ты её находишь, пишешь заявление в муниципалитет, и тебе её пожизненно оплачивают. Хотя один старик (в Берлине на концерте мне его специально показывали) написал заявление, что квартиру он искать не будет, пусть ему найдёт жильё сам горсовет, и что желательно, чтобы имелся при квартире зимний сад, поскольку автор заявления - ветеран Великой Отечественной войны и имеет медаль «За взятие Берлина».

Еще один важный аспект, отнюдь не обойденный выставкой, – противостояние групп с различной идентичностью: евреев, переживших Шоа в Германии, и ветеранов Великой Отечественной войны и их потомков, которые в Советском Союзе не считали себя жертвами и не отмечали печальную дату Хрустальной ночи, или, как ее называют в Германии, «Ночи имперского погрома» 9 ноября 1938 года, а каждый год праздновали 9 мая, день победы над нацистской Германией, что продолжают делать во многих общинах и сейчас.

Несмотря на все сложности, еврейские иммигранты из государств СНГ в Германию считаются удачным примером интеграции. Достаточно сказать, что примерно 80 процентов их детей получают аттестат зрелости. Среди многочисленных примеров профессионального успеха — писатели Владимир Каминер и Лена Горелик, уроженец Астрахани, известный молодой политик Сергей Лагодинский и многие другие. Галерея портретов таких вот удачливых и интегрированных иммигрантов сделана фотографом Амели Лозье. Меж них – бывший москвич в полицейской форме. «В России я не стал бы полицейским», – гласит подпись к фотографии. А рядом – «безлюдный» снимок, сделанный у входа в общественный туалет: стул, стол, тарелочка для мелочи на столе... На таких "рабочих местах" тоже можно встретить «наших» иммигрантов. Люди устраиваются как могут.

Главный итог еврейской иммиграции в Германию все же в том, что через 60 лет после Холокоста в этой стране снова возможна еврейская жизнь. Это и демонстрирует выставка «Именно Германия!», которую можно посмотреть до 25 июля.

Читать:

Еще один остроумный проект - "Говорящая Германия"

Еще один документальный проект - "Визы в свободу"

Еще один странный музейный проект