Выставка «Парижская школа. 1905—1932»
Из музеев и частных коллекций Парижа, Женевы, Москвы
20 сентября – 20 ноября 2011 года, Галерея искусства стран Европы и Америки XIX-XX веков
Волхонка, 14

Эту выставку кураторы – научные сотрудники Государственного музея изобразительных искусств им.А.С. Пушкина готовили более трех лет для года Франции в России. По разным причинам этот проект не состоялся в намеченные сроки, но Музей все-таки изыскал возможность его осуществить, и до 20 ноября с.г. в Галерее искусств стран Европы и Америки ГМИИ работает эта экспозиция. В выставке приняли участие 4 парижских музея, несколько частных фондов и коллекционеров. В результате в музее выставлены почти двести произведений художников парижской школы: как всемирно известных мастеров — Пабло Пикассо, Амедео Модильяни, Марка Шагала и Хаима Сутина, — так и художников, не столь хорошо знакомых московскому зрителю.

Особенностью «Парижской школы» был ее многонациональный состав: голландец Кес Ван Донген, мексиканец Диего Ривера, японец Тсугуахаро (Леонар) Фужита, грузины Давид Какабадзе и Ладо Гудиашвили и другие выходцы из Российской империи: Наталия Гончарова и Михаил Ларионов, Серж Фера и Елена Эттинген, Мария Васильева и Маревна (Мария Воробьева-Стебельская), скульпторы румын Константин Брынкуш (Бранкузи) и киевлянин Александр Архипенко.

Особая тема выставки – еврейские художники, сыгравшие важную роль в становлении Парижской школы. Недаром среди парижских участников выставки присутствует и недавно открывшийся Музей искусства и истории иудаизма. Это не прихоть организаторов. Это тема, которая звучит на выставке весьма внушительно: вклад еврейских художников в становление искусства ХХ столетия. Одно перечисление имен займет немало места: помимо упоминавшихся Модильяни, Шагала и Сутина, это Давид Штеренберг, Моисей Кислинг (которому отведен целый зал), Эжен Зак, Жюль Паскен, Пинхус Кремень, Соня Делоне, Михаил Кикоин, Мане-Катц и Леон Инденбаум, скульпторы Осип Цадкин, Хана Орлова, Яков (Жак) Липшиц, Оскар Мещанинов. Каждый из них прошел свой путь, каждый преодолел многовековой запрет на занятие пластическими искусствами, для каждого из них Париж стал своего рода «глотком творческой свободы».

Социальные сдвиги несли кардинальные изменения в традиционный еврейский мир. Поколение, появившееся на свет между 1880 и 1890 годами в восточноевропейских штетлах, было словно заряжено какой-то немыслимой энергией преобразования мира, что меняло отношение и к художественному выражению. Свобода творчества и выход из закрытого сообщества стали важнейшими идеями для еврейских художников в начале XX века: их поиски были связаны с поисками идентичности, адекватности современному миру. Париж аккумулировал в себе этих носителей нового. Для многих из них вхождение в художественный мир началось с Лувра и изучения творчества великих мастеров, с посещения галерей и коллекций, со знакомства с творчеством Сезанна, Ван Гога, Гогена: происходило освоение художественной традиции.

Большинство молодых живописцев жили в общежитии для художников: «Ла Рюш» («Улей») представлял собой комплекс зданий, состоявший из нескольких конструкций Всемирной выставки 1900 года. С 1902-го художники могли снимать здесь жилье без всяких удобств; это жилье одновременно служило и мастерской. Привлекала всех невероятная дешевизна: годовая плата равнялась цене двух обедов в ресторане. Постояльцы «Улья» были пестрой, интернациональной, многоязычной группой, начиная с 1910-х годов идиш можно было услышать чаще других языков. Однако явно еврейские темы в произведениях тех лет были редкостью, нет возможности говорить и о каком-то стилевом единстве. Одни — особенно скульпторы — предпочитали кубизм, другие были последователями Сезанна, третьи создавали свой ярко индивидуальный язык. В «Улье» жил и работал Марк Шагал, применительно к его работам поэт и критик Гийом Аполлинер употребил впервые термин «сюрреализм». Кубистическая «огранка» не помешала поэту увидеть самую суть искусства Шагала, в котором причудливо переплетаются действительность и фантазия, автобиографические сюжеты и библейские мотивы, мир еврейских образов и христианских символов. На выставке представлен один из шедевров Шагала — изысканная серо-голубая композиция «Автопортрет с музой», которая находится сегодня в одном из частных собраний.

Но основным, ударным аккордом выставки выступает зал, где представлены работы Модильяни и Сутина. И в жизни этих художников связывала дружба. Они часто проводили время вместе: денди, красавец Модильяни, который мог часами напролет декламировать наизусть стихи Данте, и нелюдимый, нервный Хаим Сутин, который научился чистить зубы, уже будучи взрослым…

Их, таких разных, объединяла истинная страсть к искусству; объединяло их и общее «ощущение жизни как боли, умение сострадать и ощущение это реализовывать в искусстве». Две жемчужины выставки — два женских портрета Модильяни из Центра Жоржа Помпиду, «Лолотт» и «Портрет Деди»: два женских образа, таких обворожительных и таких разных. В этом же зале выставлено 11 работ Сутина — натюрморты, портреты, пейзажи — впервые за всю музейную историю России. Среди портретов выделяются «Маленький кондитер» и «Певчий хора». Красочная пастозная поверхность холстов Сутина словно разворачивает перед зрителем самую плоть живописи, в которой пульсируют душевные страдания.

Один из залов экспозиции практически целиком посвящен творчеству еврейских художников, имена которых только в последнее десятилетие обретают широкую известность. Михаил Кикоин и Пинхус Кремень были соучениками Хаима Сутина по обучению в Вильно. Оттуда разными путями молодые люди перебрались в Париж — причем Кременю, не имевшему в тот момент паспорта, пришлось переходить через границу самым незаконным образом. Судьбы Кикоина и Кременя не породили такого количества легенд, как жизнь Модильяни; парадоксально, что, будучи менее знаменитыми, они в какой-то мере были успешнее красавца Амадео: они выставлялись, их работы неплохо продавались. Пейзажи Кикоина очень лиричны, в них нет того чувства трагичности мира, который пронзает при взгляде на работы Сутина. Его мазок подвижен, но не пастозен; его цвета гармоничны. Ранние работы Кременя зритель узнает по зелено-синей цветовой гамме и по лаконичным и в то же время загадочным образам («Две подруги», 1915). Впоследствии в его работах будет нарастать драматическое начало. Судьба одарила этого художника долголетием: Пинхус Кремень дожил до 91 года.

Внимательного зрителя выставки обязательно привлечет работа Абрама Минчина «Субботний ангел» (1929, частная коллекция): в лаконичном интерьере появляется видение крылатой мужской фигуры с ослепительно белым диском в районе солнечного сплетения. Минчин присоединился к художникам парижской школы уже в 1926 году: его путь из Киева в Париж лежал через Берлин. В его творчестве особенно явно соединяются приметы действительности и мистические настроения. Очень молодым, в возрасте 33 лет, Минчин умер от инфаркта при работе над пейзажем «Холм с красными цветами».

Отдельный зал посвящен творчеству Моисея Кислинга. Это маленькая персоналия внутри выставки: представлено 10 его работ. Кислинг родился в Кракове, где и начал свое обучение; приехал в Париж в 1910-м и стал не только полноправным членом сообщества, но и получил прозвище «принц Монпарнаса» — а это звание непросто было заслужить среди столь ярких персонажей парижской школы. Общительный, энергичный, обаятельный, он устраивал в своей мастерской «среды», где частыми гостями были Жан Кокто, Аполлинер, Пикассо, Сутин, Модильяни, Паскин. Кислинга отличало своеобразное чувство юмора: так, однажды он пригласил всех на отпевание своего кота, который отравился свинцовыми белилами. Кислинг объяснил его гибель беззаветной любовью к искусству. Известны портреты работы Кислинга: он писал Модильяни, Кокто (этот портрет можно увидеть на выставке), но чаще его моделями были женщины, и в этих женских портретах в полной мере проявилась романтическая пылкость художника и его отношение к живописной поверхности как к драгоценности.

Открытием выставки стали три скульптуры Ханы Орловой. Эта художница приехала в Париж из Палестины, куда ее семья бежала с Украины, спасаясь от погромов. Энергичная и удивительно талантливая, она создала вещи, обладающие необыкновенной внутренней мощью. Ее скульптуры — это образцы одухотворенности пластического начала. Они резко контрастируют с кубистическими экспериментами в скульптуре Липшица и Архипенко, представленными на втором этаже Галереи.

Феномен искусства приезжих — русских, испанских, еврейских — художников стал настолько заметен современникам, что в середине 1920-х возникает термин «Парижская школа». Под этим термином понимается искусство иностранцев, приехавших в Париж как в «школу», в поисках свободы и успеха. Тридцатые годы ознаменовали окончание этой добровольной иммиграции: многие иностранные художники вынуждены были возвращаться обратно в свои страны вследствие мирового кризиса, повлекшего за собой и обеднение рынка искусства. Некоторые покидают Париж, возвращаясь к себе на родину, некоторые — за океан, кто-то отправляется в добровольную ссылку. Считается, что к 1935 году Парижская школа завершает свое существование.

Судьбы еврейских художников, влившихся в космополитическое парижское общество, порождали свои мифы. Овеяна легендами судьба происходящего из сефардской семьи Модильяни, трагически рано умершего в 1920-м. Как и жизнь Хаима Сутина, отчаянно отстаивающего свое право на возможность рисовать так, как он видит, успевшего вкусить успеха и славы и умершего в 1943 году в осажденном Париже. По преданию за его гробом шел только один человек — Пабло Пикассо.

По прошествии многих лет легенды той эпохи начинают постепенно тускнеть. На первый план выходит искусство — картины и скульптуры. Эта выставка помогает нам воскресить атмосферу того удивительного периода в искусстве, который принято обозначать термином «Парижская школа» — École de Paris.

Еще о художниках Парижской школы:

Еврейский урок в украинском классе Парижской школы

Счастливчик Сутин

Монпарнасский экспресс. О Соне Делоне-Терк