28 февраля сего года в Москве состоялась знаменитая ежегодная конференция по иудаике, приуроченная к широко отмечаемому в узких кругах Дню еврейско-персидской дружбы и известная в народе как «Анти-Сэфер». Само название указывает посвященным на инверсированный характер сего действа, а непосвященным – на его эзотеричность. В этом году инверсия началась с города-хозяина Олимпиады конференции: если ранее им была Северная столица, то нынче заседало собрание бестолковых ученых мужей и не менее ученых дам в столице совсем не северной (впрочем, и южной ее, увы, не назовешь).

Открывали заседание наиученейший рав Симеон Парижский, вероятно специально прибывший в наши края с берегов Сены и Луары, и эксцентричная дама в маске, почтительно именуемая Викторией Валентиновной. Возможно, под маской скрывалось лицо, известное в академическом истеблишменте, но разглядеть его нам не удалось. Поприветствовав собравшихся в самых теплых и изысканных выражениях, они передали слово представителю спонсора – вице-президенту Российско-еврейского конгресса, решительному мужу в кипе, изъяснявшемуся на идише (надо полагать, у них там в РЕКе все так изъясняются). Оный муж горячо заверил публику, что, как и полагается в лучших традициях инверсии, ни копейки на конференцию не выделил и, хотя и собирался поговорить о неоспоримых правах евреев на Прибалтику, все же уйдет, чтобы избежать международного скандала не смущать собравшихся.

Первая докладчица, судя по прозванию своему, приехавшая к нам с самого синего Каспия, в своем сообщении опиралась на тайную мудрость, полученную от одной убеленной сединами старухи, повстречавшейся докладчице в ее ученых странствиях. Оная мудрость состояла в том, что колен Израилевых не двенадцать, как полагаем мы в убогом своем невежестве, а – сколь ни опасно это число – тринадцать, а истории Пурима, Песаха и распятия Христа суть одно и то же. Собравшиеся оценили сии прозрения и даже неоднократно разражались громким хохотом, вероятно, осмеивая собственную неосведомленность.

В фамилии следующего докладчика звучала тема пожара, безошибочно указывавшая на то, что сей ученый муж представлял известный университет, столь дорогой властям своего города, что пару лет назад они задались целью во что бы то ни стало спасти его от возможного пожара и для надежности вознамерились и вовсе его закрыть. Как поется, «если у вас нету дома…». Оный докладчик поведал нам о том, что «Сказка о рыбаке и рыбке» должна быть прочитана не иначе как вариация на тему Мегилат Эстер, Книги Есфири, и привел тому немало доказательств. «Жил старик со своею старухой» – а ведь и Эстер, согласно Вавилонскому Талмуду, была не молодкой, а зрелой женщиной 75 лет от роду. «Ровно тридцать лет и три года» – если записать число 33 еврейскими буквами, то получится гимель-ламед, а это слово галь – волна («у самого синего моря»), а удвоение этого корня дает нам слово гилгуль – «превращение», намекающее на дальнейшие социальные трансформации старухи, и наконец, еще одним производным от этого корня будет слово Мегила – «Свиток [Эстер]». «Разбитое корыто», которое «совсем раскололось», намекает на каббалистический концепт «разбиения сосудов». И наконец, рыба, центральный образ нашей сказки, – это зодиакальный символ месяца адара, в котором отмечают праздник Пурим, установленный в память о событиях Мегилат Эстер.

Вышеупомянутая ученая дама Виктория Валентиновна в своем докладе призвала собравшихся вместе с ней следовать новой, прогрессивной методологии академика Фоменко, увидевшего, между прочими своими громкими открытиями, царицу Есфирь в Елене Волошанке, а Артаксеркса – в Иване the Terrible, прозванном за жестокость Vasilyevich’ем.

Рав Симеон из Парижа поведал коллегам об эзотерических традициях галилейского виноделия, наследующих винодельческому искусству древнего Израильского царства, между прочим, погубившему своих адептов – «пьянчуг Ефремовых» – и предавшему их в руки ассирийцев.

Следующий докладчик с экстравагантным зонтиком на голове (по всей видимости, отличительным знаком его ученого сообщества) делал свое сообщение про «сферического коня в вакууме» (сообщение чрезвычайно новаторское и глубокое, в коем собравшиеся мало что смогли уразуметь) в очень эмоциональной, даже нервной манере, оглаживая руками стол и подпрыгивая на стуле. В завершении он предупредил аудиторию, что отвечать на вопросы по докладу будет только в присутствии своего психиатра. Вероятно, в этом следует видеть новый истинно академический bon ton.

Доклад известной кулинарной колумнистки, последние годы постигающей тайны киприотской cuisine, был зачитан in absentia автора и посвящен разнообразной дичи, прежде всего птице додо, очевидно главной звезде киприотской кулинарии. Оценить практическое значение этого сообщения слушатели не могли, однако восхитились изяществом аргументации.

Следующее выступление, посвященное не сохранившейся первой редакции знаменитого Эдикта об изгнании евреев из Испании, отличалось традиционной для медиевистов тщательностью и серьезностью и слегка утомило собрание, не готовое в столь позднем часу к восприятию латинских цитат, цифр, сложных гипотез и терминов вроде «криптоиудаизм» или, о боже, «кросс-дрессинг».

И, наконец, в современность вернул слушателей доклад прекрасной длинноволосой девы, каковая мелодичным голосом призывала нас любить израильское кино, а под конец с затаенной угрозой пообещала в следующем году заставить нас еще и смотреть его.

На этом присутствующие разошлись, испив по бокалу истинусодержащего напитка и пообещав друг другу заниматься своей наукой с прежней страстью, трепетом и самоотдачей.