Когда я учился, нам приводили в качестве жупела мальчиша-плохиша определенного вида. В ответ на критику своих действий, будь то сочинение музыки, ее анализ или исполнение, он говорил только одно: «Я так слышу». В реальной жизни мне не довелось с подобными экземплярами общаться, но теперь, чувствую, пришло время взять на вооружение их тактику.
В общем, кхм, я так слышу.

Стерео и почему оно важно

Мы оцениваем расстояние до объекта сообразно тому, насколько разные данные мозг получает от левого и правого глаза. Если предмет далеко, изображения различаются мало. Чтобы их совместить, не требуется значительное вычислительное усилие. Чем ближе объект, тем большее вычислительное усилие совершает мозг. Видимо, это служит сигналом о потенциальной опасности. Ведь любая система предпочитает энергетически более низкие состояния.

То, что находится сбоку от нас, мы можем увидеть только периферическим зрением, которое регистрирует прежде всего движение, то есть явное указание на опасность. Зато у нас есть стереослух. Он тоже позволяет локализовать объект в пространстве, правда, двумерном. Звуковая волна достигает правого и левого уха не одновременно, то есть в своих разных фазах. Если звук низкий, фазовая разница незначительна в сравнении с длиной волны. Если звук очень высокий, фазовая разница может составлять несколько циклов и тоже не релевантна. Поэтому лучше всего мы локализуем (и темброво распознаем) звуки среднего диапазона. То есть, опять-таки, возможно исходящие от потенциально опасных объектов.
Наверное, не самая оптимальная комбинация зрения и слуха, но вполне рабочая.

Сезанн и почему он важен

Он — как сломанное стерео.

Глаз работает наподобие эхолота. Постоянно перескакивает с одного предмета на другой, перефокусируется, калькулирует цвета, формы, расстояния — мнимые, действительные, условные, воображаемые.

Кажется, Сезанн умел передать это подспудное вычислительное напряжение. Оно возникает как принадлежность неподвижного объекта и придает ему движение особого рода, как бы мерцание формы. Это мерцание идет от того, что мы в реальном времени переопределяем свойства изображения или предмета.

Вот эти чуть размытые, везде по-разному, контуры и границы, ни одного мазка идентичного цвета и размера — они бешено работают именно в условиях нарочито статичного, оскульптуренного сюжета. Взгляд никогда не возвращается к той же точке, а всегда чуть промахивается, отсюда аппроксимация, возвращение снова и снова к уже вычисленному; в этом Сезанн и подначивает взгляд, растворяя границы предметов как бы в воздухе (и попутно решая задачу передачи пространства).

По сути, в изображение у Сезанна уже вписано восприятие, обратная связь, калькуляция образа, который никогда не равен сам себе, а всегда результативен от «радости души, которая вычисляет, сама того не подозревая», как сказал Лейбниц о музыке. Он и портреты, и натюрморты пишет как пейзажи.

Соцсети и почему они важны

Они — как Сезанн.

Мы хотим, чтобы мир вокруг нас менялся. И хотим быть свидетелями изменения в реальном времени. Но мир в его сложности, «мир как он есть», не поддается наблюдению. Мы можем — и хотим — наблюдать только образы.

Новости в соцсетях появляются в виде ленты. Свиток состоит из притч и постоянно обновляется во времени. Это кажется нам естественным положением вещей. Как же еще? Timeline с прокруткой и горизонтальное членение.

Все, разумеется, помнят, как изображается «настоящий» виртуальный мир (то есть по-настоящему не существующий, сконструированный) в фильме «Матрица»: как противоположность ленте новостей, а именно — множество сплошных вертикальных потоков. Это симультанный «мир как он есть», не предназначенный для наших вычислительных мощностей — не важно, кем не предназначенный, — природой или взбунтовавшимися машинами.

Кстати, насчет машин. Многих раздражает алгоритм обновления ленты в «Фейсбуке». А я в восторге. Это прекрасно, как сама жизнь (тоже не предназначенная и т.д.), как знаменитый оборот камеры в «Малхолланд драйв». Отвернулся, а вокруг все уже другое, кто-то появился, кто-то исчез. Непредсказуемое обновление френдленты во многом формирует зависимость. Оно заставляет нас каждые десять минут засовывать — или высовывать — свой эхолот в «Фейсбук», сканировать личную Платонову медиапещеру и ее стены.

Нечеткость и почему она важна

Мир вокруг мы помним очень приблизительно. Это унылое марево: цвета средней яркости, запахи и вкусы средней выраженности, звуки среднего тембра и локализации. Большего — резкого, яркого, подробного — нам не вместить: ни достойной оперативной памяти у нас нет, ни жесткого диска, ни быстрой видео- или звуковой карты.

Зато мы можем это сероватое вещество логизировать в реальном времени и вспоминать нужное с такой скоростью, что нам кажется, будто в нашей голове оно и хранилось резким, ярким, подробным. Приблизительно калькулируя мир, как картину Сезанна, мы обновляем его, как френдленту.

Из всех искусств важнейшим для нас является (не гугление, а) округление.