Арон Шнеер. Плен. М.: Мосты культуры, 2005

Издательство Гешарим/"Мосты культуры" преподнесло к 60-летию Великой победы любопытную книжку. Вроде как и о войне она, но далеко не о победе. Вроде как о мужестве советских военных, но далеко не торжественен и не праздничен ее тон...

Перед нами - увесистый том фактографического нарратива, снабженного сносками, библиографией, списком источников, документальным приложением, указателем, наконец. Автор - Арон Шнеер - историк с прибалтийским университетским прошлым, ныне - житель Иерусалима и сотрудник Яд Вашема. Яд Вашем же - это не только, как всем известно, огромный мемориальный комплекс под открытым небом сомнительных художественных достоинств, но несомненного психологического воздействия, но и Государственный институт памяти жертв нацизма и героев Сопротивления, располагающий, в частности, мощной архивной базой. И все же перед нами издание если и академическое, то не до конца. Сразу обращают на себя внимание бревиарии на четвертой странице обложки, где говорится не о научных достоинствах исследования, а о том, что книга страшная или что не все одобрят ее появление. Книга действительно страшная и действительно не всем пришлась по нраву. Вненаучная струя в ней – это эмоциональная вовлеченность автора, склонного рассматривать свой труд как укор, как приговор. Знать бы только, кому именно. Впрочем, обо всем по порядку.

Книга, при некотором несоответствии названия содержанию (в сторону расширения последнего), тем не менее, радует четкостью и ясностью своей структуры.

Сначала автор рисует картину жизни западных, прежде всего английских, французских и американских, военнопленных в нацистских лагерях, причем - благодаря восхитительной немецкой бюрократичности - картина эта изобилует разнообразными подробностями. Мы узнаем про устройство бараков, про топографию лагеря, про гигиенические нормы и типовой пищевой рацион, про систему оказания бытовых услуг, и прочая, и прочая. Мы узнаем, что - кто бы мог подумать! - в лагерях проводились спортивные олимпиады; при посещении родственников пленным офицерам устраивались пикники за территорией лагеря, с жареным цыпленком и шампанским; высокопоставленных военнопленных водили на экскурсии в музеи и картинные галереи. Делалось это, в частности, "для разоблачения западной пропаганды" - чтобы показать, что "мы не готтентоты, то есть не варвары". Из всех этих живописных подробностей, столь явно контрастирующих с отпечатавшимися в памяти живыми скелетами и дымовыми трубами, читатель усваивает главное: положение западных военнопленных - благодаря Гаагской (1907) и Женевской (1929) конвенциям, оговаривающим человеческие условия содержания и допускающим щедрую помощь Международного Красного креста, - отнюдь не равнялось положению узников концлагерей.

Евреи из числа западных военнопленных по большей части также чувствовали себя вполне комфортно - благодаря отдельной заботе своих правительств (в особенности британского) и заступничеству узников-сограждан.

Далее автор обращается к теме советских военнопленных, и здесь читателя ожидает максимум полезной и зачастую эксклюзивной информации. Оказывается, при устройстве лагерей для ожидающихся советских военнопленных германское лагерное начальство выдало только мотки колючей проволоки и ничего более - бараков и хозяйственных построек не планировалось. В результате новые узники спали на земле или в норах; ходили в деревянных колодках взамен отнятой обуви; питались сырыми овощами и баландой - раз в неделю, добавляя к этому кожу ремней и поджаренных насекомых. Голод вкупе с абсолютной антисанитарией доводил до помешательств, самоубийств, каннибализма и, наконец, разгулу лагерной полиции из числа своих - явления уникального, не встречавшегося среди военнопленных других государств.

Спрашивается, чем обусловлен такой разительный контраст в положении советских и западных военнопленных? Во-первых, политикой Германии, взявшей вполне осознанный курс на уничтожение советской армии как части "красной угрозы". Во-вторых, отношением родины. Советский Союз до последнего момента не подписывал соответствующие конвенции, да и вообще не проявлял той заботы о своих военнопленных, которую проявляли западные правительства: не издавал ноты протеста, не угрожал применением аналогичных мер к пленным немцам. Эта проблема игнорировалась, факты массовых пленений замалчивались, числа приуменьшались. На самом деле, количество пленных исчислялось не сотнями тысяч, а миллионами, именно - пятью, причем три из них относятся к первым месяцам войны. Более того, культивировалось резко негативное отношение к пленным как к предателям: "сдача в плен немецко-фашистским мерзавцам - позор перед народом, перед своими товарищами, своими женами, детьми, преступление перед родиной", - писала центральная пресса летом 41 года. Создавались отдельные героические мифы, мало соответствовавшие реальности. Например, выясняется, что печально знаменитый генерал Карбышев не был превращен в ледяную статую, как твердо уверена наша историческая память, в индивидуальном порядке, вследствие отказа - несмотря на жестокие пытки - сообщить немецкому командованию какую-то важную военную тайну. Генерал Карбышев погиб наряду с 400 другими военнопленными в лагере, где их полили из шлангов водой на жестоком морозе.

Евреи из числа советских военнопленных содержались еще хуже - с дискриминацией, избиениями, тайными и явными убийствами и т.п. Одной из причин был антисемитизм своих, которые стучали и сдавали, вполне прочный агрессивный антисемитизм, который - согласно ответам Сталина Еврейскому телеграфному агентству (США) - в Советском Союзе "карался смертной казнью"! Другой причиной был, опять же, вполне четкий курс немцев, заранее заявленный ими в мощной пропаганде против "комиссаров и жидов", "красно-жидовской диктатуры Кремля". Советские территории забрасывались листовками с прямыми лозунгами и призывами, а также с разнообразными художественными текстами. Так, были пародии на гимн СССР:

В союз угнетенных республик голодных
Сковали Cоветы великую Русь
Да рушится ставший тюрьмою народов
Единый концлагерь - Советский Союз...

а также довольно любопытные псевдофольклорные антисемитские тексты:

Бери хворостину - гони жида в Палестину

или:

Бей жида-политрука
Рожа просит кирпича!

или:

Жид волю забрал
В Кремле заседать стал!
Жид по тылам удирать,
А нас за себя послал умирать.
Ищи, в чем беда,
Повсюду найдешь ты жида.

Не все предлагаемые читателю сведения первичны и эксклюзивны. Автор широко ссылается на другие монографии и уже опубликованные документы и мемуары. Но ценнейшими источниками являются несколько десятков рукописных воспоминаний из коллекции автора и архивов Яд Вашема, а также несколько десятков аудио- и видеоинтервью.

В результате получился толстенный компендиум, изобилующий деталями, датами, цифрами, именами. Установка на фактографичность и документальность намеренна; у этого есть практическая цель и теоретическое объяснение.

"Книга сознательно насыщена фактическим материалом и множеством фамилий. Возможно, благодаря этому кто-то узнает о своих близких, пропавших без вести", - говорится во введении.

С другой стороны, это своего рода художественный прием, состоящий в отказе от художественности:

"Ни одно из произведений любого вида искусства ... не сможет передать всей правды о войне. ... Правда войны - документ, и он превосходит любую, самую изощренную фантазию".

От обилия имен и цифр можно устать и сетовать на перегруженность текста. Но стоит учесть, что появление этого по-карамзински деталированного исторического полотна вполне закономерно и необходимо, ведь изучение советских военнопленных, а в особенности евреев, как раз находится на уровне графа истории - уровне сбора материала, а не заоблачных генерализаций и концептуализаций. Действительно, ни концептуальностью, ни новизной подходов или оценок данный монументальный труд не отличается. Все расставленные Шнеером акценты за последние 15 лет уже хорошо знакомы, некоторые даже успели набить оскомину. Да, СССР тесно сотрудничал с Германией до войны и рассчитывал на продолжение сотрудничества. Да, 22 июня было неожиданностью, советское руководство растерялось, а армейское командование, сливки которого были уничтожены в конце 30-х, наделало ошибок, которые и привели к пленению миллионов. А эти миллионы, естественно, не были трусами или предателями и коллаборационистами. Да, антисемитизм был не только в Германии, но и в Союзе. Утверждение, что все евреи в войну отсиделись в Ташкенте, - клевета, результат планомерного замалчивания роли евреев в борьбе с фашистами.

"Плен" Шнеера можно поместить в довольно ограниченный контекст изданий конца 90-х-начала 2000-х годов, когда две ключевые темы книги - советские военнопленные и участие евреев в войне - приобрели легитимность и стали набирать популярность. Традиция умолчания советского Информбюро военных лет оказалась живучей. Только в 60-е годы появилось несколько исследований о военнопленных, а также художественное осмысление этого явления - роман-эпопея С. Злобина "Пропавшие без вести". После "оттепели", впрочем, он исчез из библиотек и перешел в закрытые фонды. Военнопленные были полностью реабилитированы лишь указом Ельцина в 1994 году (sic!). Тогда же случился бум газетных и журнальных публикаций на эту тему, начали издаваться письма и мемуары выживших пленных. Появилось несколько серьезных исследований, прежде всего - "Жертвы двух диктатур" П.М. Поляна (М.: РОССПЭН, 2002), о советских военнопленных и остарбайтерах ("восточных рабочих", угнанных на работы в Германию мирных гражданах). Книга основана на обширных архивных материалах, мемуарах и анкетных опросах и освещает как механизмы эксплуатации узников, роль принудительного труда в германской экономики и встречу "блудных сыновей" на родине, так и более актуальную нынче тему компенсаций выжившим узникам - активности еврейских организаций, жадности немецких и австрийских промышленников, инертности бюрократов. Знаменательно, что в последние годы у русскоязычного читателя появилась возможность посочувствовать также трагическим судьбам немецких военнопленных, отраженным как в исследованиях, так и в воспоминаниях.

Что же до участия евреев в войне, их положения в плену и на оккупированных немцами территориях, то по этой проблематике, близкой к архипопулярной теме Холокоста, за последние двадцать лет, сначала в Израиле и США, а затем и в России, вышло множество исследований, как частных, так и общих, не говоря уже о публикациях бесчисленных писем и воспоминаний. На фоне ряда "книг памяти" и сборников о "героизме евреев" Латвии или Украины или о евреях-героях Советского Союза стоит отметить 600-страничный компендиум Марка Штейнберга "Евреи в войнах тысячелетий" (2005). Вопреки громкому названию, седой старине здесь уделено не так-то много внимания, 4/5 книги отведены под ХХ век, из них 200 страниц - под вторую мировую войну. Штейнберг по большей части не открывает Америк, однако эпатирует читателя оригинальными взглядами и оценками ультранационалистического толка: так, он пишет не просто о героизме евреев или их заметной численности в тех или иных подразделениях Красной армии, но об определяющей роли оных в советской разведке, авиации, военной промышленности и так далее - включая верховное командование, жонглируя сотнями фактов и фамилий.

Так что, господа историки-новисты, контора пишет, факты уже подобраны, хорошие и плохие, главное - много и на любой вкус. Пришло время обрушиться на них всей мощью современного методологического инструментария.

Впервые текст публиковался в Русском журнале